— Я же сказала тебе после сессии.

— Окей.

Сегодня, сразу после пар, у меня смена в кофейне, и этому я несказанно рада, потому что я намерена попросить нашего админа позволить мне остаться ночевать в подсобке.

8 Глава

К моему несчастью, Люся, администратор с которой я дружу, заболела, и вместо неё сегодня была Тая. Она у нас вроде как зам, и с Таисией отношения у нас складываются не столь удачно. Она какая-то там родственница хозяйки нашего кафетерия и поэтому порой включает «суперначальство», соответственно, просить её о том, чтобы остаться на ночь в подсобке, речи не идёт.

Смена проходила, как обычно. Народу не слишком много, но на удивления я за три часа заработала почти две тысячи чаевыми. Уже ближе к закрытию, когда я протёрла столики в зале, задвигала стулья и наводила порядок на стойке, наконец, соизволила выйти моя напарница.

— Чаевые в конце смены на пополам. — вполне командирским голосом объявляет Женя. Она новенькая у нас и по идеи, должна вместе со мной стоять за стойкой, но под предлогом помочь на кухне, а на деле покрутить хвостом перед нашим красавчиком-кондитером, Евгения ещё в начале смены покинула меня.

Наивная. Она же не знает, что Тимофей — гей. В целом никто не знает. Я случайно застукала его, целующегося с каким-то парнем, на заднем дворе нашего кафетерия. Он взял с меня слово, что я никому не расскажу, хотя я и не собиралась. Оно мне надо?

— Чего ради? Ты ни одного клиента сегодня не обслужила. — разумеется, так обнаглела она только потому, что Тая со своего кабинета вообще не вылазила сегодня. Хозяйка возвращается с Польши, вот наша фурия, и подчищает косяки в документации.

— И что? Вообще-то, правилами оговорено…

— Что оба баристы делят поровну между собой чаевые, и неважно, у кого сколько. — перебиваю я Женю. — А у тебя нисколько, потому что ты сегодня не работала. — отвечаю немного дерзко. Хотя почему дерзко? В тон ей.

— Я на кухне помогала и… — перезвон колокольчиков оповестил о приходе клиента.

Высокий, полноватый... хотя нет, скорее перекаченный. Да, качок натуральный. Мужчина представительского класса, в дорогом синем костюме, не отрывая взгляда от экрана телефона, проходит вглубь зала, и, отодвинув стул ногой, садится за один из дольних столиков. Я уже хотела сообщить, что до закрытия осталось десять минут, но в этот момент, он поднял голову, и по коже моей пронёсся озноб.

Калинин, Родион… Павлович, если мне не изменяет память. В криминальных кругах он больше известен как Палач, и даже я знаю, что говорить ему что-то, что ему может не понравиться, нельзя.

В прошлом году мы девочками отмечали окончания первого курса в одном из клубов. Очень весело проводили время, много смеялись и танцевали. Время близилось к двум ночи. Нас осталось всего пятеро, на тот момент. В общем-то, и мы уже собирались уходить, но к нам подошли двое «из ларца» что называется.

Двое огроменных детин, они не предлагали — нет. Они настоятельно рекомендовали нам подняться наверх, чтобы скрасить досуг очень влиятельных мужчин, и показали нам в сторону этих самых... впрочем, я там только двоих рассмотрела из человек шести. Возрастного, но очень бодрого мужчину, не знаю чем, но он буквально притянул к себе мой взгляд, и рядом, пожалуй, только мельком, я увидела как раз Калинина.

Ещё эти парни, которые пришли по наши души, ясно дали нам понять: это не приглашение, тем более не просьба. Просто пройдёмте и не переживайте, красавицы, вас отблагодарят. Как же я тогда перепугалась. Просто жуть. Я не дышала. От страха поджилки тряслись так, что подо мною стул шатался.

Я не знаю, чем бы всё закончилось, если бы с нами не было Агаты.

— Я Агата Акиева! Дочь Артура Акиева и племянница Кая. — громко заявила она. — Если вашим хозяевам не живётся спокойно, то, конечно, мы можем скрасить ваш досуг.

Я думала подобное, только в кино бывает. Лица мужчин не просто побледнели, они стали каменные. Не говоря нам ни слова, развернулись и ушли, а нам что-то веселиться, совсем перехотелось, и мы быстро ушли.

Кстати, надо сказать, что с того дня я ни разу в клуб не ходила, но потанцевать мне жутко хочется. Нужно будет выбрать время и в студию хотя бы сходить.

Позднее мне Агата рассказала, кто были эти люди. Она обмолвиласьЮ что даже её отец старается держать с этими людьми нейтралитет, просто потому, что они небезопасны, особенно тот седой мужчина, имени она его не знает, но зовут его в тех кругах, «Чтец» — странное, конечно, прозвище. А ещё меня в тот момент раздирало любопытства: кто отец Агаты, и где он? Я знала ещё тогда, что живёт она вдвоём с дядей.

— Кофе чёрный, без сахара. — подпрыгиваю наместе от хриплого голоса мужчины. — Только не эти помои с машины. — кивает в сторону кофе машин.

— У нас кофе в кофеварке варят. — говорит Женя, причём не очень вежливо. — И вообще мы…

— Какой предпочитаете? Арабика, Либерика, Робусто.

— Покрепче, чтобы взбодриться. — судя по тому, что мужчина достал из кожаного портфеля, который принёс с собой какие-то бумаги, он собирался задержаться.

Киваю, хотя он этого и не видит, и быстрым шагом иду в сторону кухни.

— Я как бы домой уже планировала, ты чё его ни прогнала? — подбежав ко мне, затараторила Женя.

Я достала с полки турку и поставила её на плиту. В кофемолку засыпала свежих зёрен, нажала на кнопку пуск.

Я не слышала, что ответила мне Женя, да, в общем-то, и не хотела слышать. Превратив кофейные зёрна робуста в мелкую крошку.

— До закрытия две минуты. Ты не успеешь попить кофе, Мира.

— Я не себе. — отвечаю Таи, что уставшая и злая вышла из кабинета. — У нас посетитель.

— В смысле? Вы что, не сказали, что мы до девяти работаем.

— Я сказала! — уверенно и очень услужливо чеканит Женя. — Но Мире же на правила плевать.

— То, каким взглядом одарила Тая выскочку, Евгению, нужно было видеть. Мне как бальзам на душу.

Не то, чтобы я как-то предвзято относилась к этой девушке, нет. Даже то, что она попросила поделиться «холявушкой» меня не особо тронуло. Скорее, это её личностный конструкт, черта её характера. Не люблю людей, которые со всеми ведут себя по-разному. Кому нужно, подлизнут, кому не нужно, нахамят.

Тая приоткрыла дверь, ведущую в зал. Судя по тому, как девушка напряглась, выпучила глаза, а затем с застывшим каменным лицом