Как только я подскочил к двери, она тут же распахнулась и на меня вылетела голая симпатяжка. Запнулась, упала мне на грудь и едва не сшибла с ног. Только присев и перенеся вес на другую ногу, почти танцевальным движением удержал её от падения. Она вырвалась и побежала по коридору. На её спине краснели три кровавые полосы.

— Хинин? Догони эту суку, — раздался холодный мужской голос.

Я оглянулся. В дверях стоял Ицуми, полностью одетый. В руке он держал плетку с тремя хвостами. Каждый хвост заканчивался металлическим шариком с шипами. Кончики шипов были окрашены в алый цвет.

— Чего застыл? Я сказал — догони и верни эту суку!

Голос явно привык повелевать. Но вот только я не привык подчиняться.

— Ты перепутал бордель, чувак. Тут не БДСМ, а обычный публичный дом. Если хочешь чуток боли, то спустись в темный бар, там сибари и тебя обсл…

— Это мне решать — что и как делать. Я не спрашивал твоего мнения, грязный хинин. Я сказал тебе: «Догони эту суку!» Ты глухой или смерти ищешь?

— Да чего её искать? Она всегда рядом ходит. Надеюсь, ты не хочешь с ней познакомиться?

Холеное лицо вытянулось от удивления. Похоже, что его впервые так обламывают. Эх, сколько же спеси в этих высокородных… И как она выплескивается наружу, стоило только надавить чуть сильнее.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать, мерзкая тварь?

— Ртом! Или ты вообще дальше хера не видишь?

Господин Ицуми побледнел, а потом его рука с плетью взлетела под потолок. Ударить он не успел, так как подшаг с быстрым ударом в солнечное сплетение выбил воздух из груди. На несколько секунд господин Ицуми нашел себе более интересное занятие, чем выбивать дерьмо из наглого хинина — он пытался вдохнуть.

Чтобы не мешать ему это делать, я отступил чуть в сторону и заглянул внутрь комнаты. Там на кровати подтянула простыню к подбородку местная соблазнительница и теперь испуганно моргала накрашенными веками.

— Ты как, сестренка? — бросил я.

— В… Всё нормально, только Мизуки…

Во как, ударенную девчонку тоже зовут Мизуки? Тогда этому хмырю можно и добавить.

— Сука, я же тебя выпотрошу, — просипел аристократ, с трудом разгибаясь.

— Я считаю до трех и…

Я не успел договорить, так как этот засранец вставил в рот свисток и засвистел, как футбольный судья, возвещающий конец матча. Переливчатая трель пронеслась по красноватым коридорам, отразилась от стен с эротическими гравюрами и залезла в каждую замочную скважину, чтобы донести всю прелесть своего звучания до находившихся там.

— О! У тебя свисток есть, может, ещё и красную карточку покажешь? — хмыкнул я.

— Сейчас сам всё увидишь, грязный хинин… — прошипел аристократ.

И я увидел. Увидел, как из дверей высыпались горохом полуголые соратники господина Ицуми. Кто в трусах, кто в повязке, кто вообще в рубашке, мотая мотней. Но у всех в руках были небольшие шокеры.

Двое охранников снизу были тут же вырублены разрядами сзади. Я даже не успел им крикнуть. А вот двое наверху подскочили к нам. В их руках возникли выдвижные хлысты, похожие на рога старых телевизионных антенн.

А почему мне такой не дали?

— Что у вас тут? — быстро спросил Лиму, старший из охранников.

— Он напал на девчонку и исполосовал ей спину, — кивнул я на выпрямившегося Ицуми.

— Да ударил разок. Ничего с вашей сучкой не случится, — процедил тот. — А вот нападение на аристократа так просто тебе с рук не сойдет.

Возле него столпились все его приспешники. Госпожа Окада выбежала, размахивая руками и отчаянно голося, но один из приспешников и её коснулся концом шокера. Хозяйка публичного дома тут же осела на пол и прикинулась цветастым оползнем.

— Ну пизда вам, вертухаи! — послышалось со стороны команды Ицуми.

— Вашими башками в футбол сыграем!

— Повесим вас на ваших же кишках!

— Дайте я их сейчас шарахну Огненным Смерчем! — выкрикнул один.

— Никаких оммёдо! Вы и своих можете зацепить! — тут же осадил их Ицуми.

А он умен. Я-то надеялся на общую сутолоку и оммёдо, а теперь… Теперь придется махаться втроем против десятерых. И как быть? Что делать?

— Эй, Ицуми! Подожди кипятиться. Ты вот не знаешь, что у одного крестьянина было ведро груш? Не знаешь? Каждый день он перебирал эти груши и ел только те, которые начали подгнивать. В итоге груши кончились. Получилось, что крестьянин сожрал целое ведро гнилых груш и потратил до хера времени на переборку!

— И что? — спросил Ицуми.

— Да хуй его знает, я только время тянул. Думал, как выпутаться.

— И что придумал? — спросил Лиму.

— Ни хрена. Только гасить этих уродов… Банзай!

— Банзай!!! — поддержали меня два охранника.

После душераздирающего крика мы кинулись в бой…

Эти ушлепки тоже заорали что было силы и не остались на месте.

Трое на десятерых…

Эх, надо было видеть этот бой в узком пространстве. Я вырвался вперед и только отправлял за спину тех, кого не мог вырубить сразу. Там по ним уже проходили палки охранников. Я рвался вперед, к главарю, который стоял на месте, скрестив руки на груди. И не мог прорваться через мелькание рук, ног, шокеров…

Уворот. Уклон. Ребром ладони по затылку и тут же блок.

Вскрик возле уха и лязганье зубов — кому-то из своих зарядили шокером. Блок. Уход. Два шага назад и прыжок. Удар подъемом стопы. Эх, слишком узко, не размахнешься как следует.

Ногами нормально ударить не получается, только коленями, локтями и кулаками.

Прилетает слева. В ухе шум, в голове легкий звон. Нормально. Удар ребром и отскок. Позади вскрик боли.

Быстрый уход и с разворота в ухо. Замечаю, что Лиму падает на колени. Его в бок бьет ещё один шокер. Второй охранник пока отбивается, но на него наседают двое.

Отход назад и удар локтем в область печени. На охранника наседает уже один.

Меня хватают за ногу и дергают вниз. Взмахиваю руками и попадаю в разинутый рот нападающего. Чтобы не упасть, стараюсь выровняться. Чувствую, как под пальцами ломаются зубы. Да и насрать.

Удар. Снова отскок. Запинаюсь за лежащего позади. Эй, это же второй охранник! Он лежит, закрывая разбитую голову ладонями.

Я один? Против пятерых?

— Я же говорил, что выпотрошу тебя? — сказал из-за спин соратников Ицуми. — Дайте мне нож…

— Ложись, Изаму! — выкрикнул знакомый девичий голос.

Меня не надо два раза уговаривать. Я тут же бухнулся на пол, как подкошенный дубок. Над головой пронесся огненный ветер. Краем глаза удалось подсмотреть, что языки пламени облизали нападавших, моментально раскалили шокеры в их руках. Крики боли наполнили коридор. Нападавшие начали отступать, стараясь скрыться от вездесущего огня. Даже горделивый Ицуми закрылся и подался прочь.