Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я тяжело вздохнул, откинулся затылком на стену и позволил себе прикрыть глаза.
– Ари!
– Что?
– Она включила свет.
– И что?
– И она раздевается.
Мои глаза моментально открылись. Я бросил короткий взгляд на один из мониторов, где Аритея Холт через голову снимала с себя короткую ночную сорочку. Мы с Тимом уже сотни раз обсуждали этот момент в наблюдении за объектами, потому как я считал лишним вмешиваться в настолько личные детали из жизни людей. Но, так или иначе, когда задание касалось женщин, в такие вот минуты вроде этих в наушнике раздавался игривый свит Тима, а я раздражённо закатывал глаза. В моей жизни предостаточно женщин, и фетиш вроде наблюдения за их раздеванием перед скрытой камерой совершенно ни к чему.
Но сейчас я смотрел.
Смотрел, как Аритея Холт сбрасывает на пол ночную сорочку и остаётся в одних лишь белых трусиках. Направляется к шкафу и начинает выбирать одежду из высокой стопки аккуратно сложенных вещей.
Она такая маленькая. Эта девушка. Хрупкая… Словно дунешь и пеплом разлетится по ветру.
– А сиськи ничего, – проинформировал Тим в наушник.
– Ты говоришь об объекте, – спокойно напомнил ему я.
– И что? – фыркнул Тим. – Никто ведь не слышит. Тем более что малышке только что сделали комплимент. Потому что сиськи и впрямь что надо! Как и попка… Но эти шрамы… жу-у-уть… Я б такую иметь не стал.
Я смотрел на её шрамы. И это всё куда я смотрел.
Левая стороны её тела была изуродована побелевшими рубцами от ожогов, – точно такими же какие я видел на её лице и шее. И всё о чём я сейчас мог думать, так это: «Что случилось с этой девушкой? Откуда они у неё»?
А всё что мог сейчас чувствовать… чёрт. Жалость. Мне вновь её жалко! И в первую очередь из-за того, что этой девушке и без того живётся несладко, а какие-то влиятельные люди (а они влиятельные раз готовы заплатить такие деньги за простое наблюдение), определённо точно сделают её жизнь ещё более невыносимой. Она нужна им. И возможно не только им.
Но это чувство… Эта жалость… Она всё портит. И на этот раз мне действительно интересно, что и, главное, – кому, могло понадобиться от этого странного и неприметного миру создания?
Я тяжело вздохнул, вытянул ноги, откинул затылок на стену и мрачным взглядом уставился в потолок.
Что не так с этим объектом?
А что не так со мной?
– Тим? Ты узнал, кто заказчик?
– Нет. Никак не пробить ip-адрес с которого пришло письмо. Задаток был перечислен со счёта некой пожилой дамы по имени Пэтти Уилмор, и я уверен – старушка либо не существует, либо давно умерла, либо вообще не в курсе, что в одном из банков на её имя открыт счёт.
– Пробей её.
– Уже занимаюсь этим.
Тишина.
– И вышли мне условия работы с данным объектом.
Тим чем-то поперхнулся и закашлялся:
– Что? Ари, это ещё зачем? Ты читал условия работы. И обычно одного раза для тебя достаточно!
– Я хочу прочесть ещё раз.
– Зачем, чёрт бы тебя побрал?!
– Просто вышли мне их! – зарычал я, и Тим смолк. Заговорил вновь лишь после того, как на мою почту пришло письмо:
– Отправил.
– Спасибо.
– Объект покинул комнату.
– Вижу, – я бросил взгляд на монитор с картинкой пустой комнаты.
– Наверное, пошла в душ. Ари. Когда квартира будет пуста, ты должен будешь установить жучки во всех остальных комнатах.
– Понял.
– И в ванной тоже.
– А вот про это можешь забыть, Тим.
Глава 7
Тея
Парикмахерский салон открывается в девять и до него рукой подать. Но мой будильник всегда срабатывает в шесть – не люблю спешить. А ещё мне нравится встречать рассветы. Осенью и зимой они кажутся другими: холодными, благородными, немного печальными. Каждый рабочий день, после того как принимаю душ и высушиваю волосы, делаю себе крепкий чай с сахаром, сажусь на узенький подоконник в своей комнате и наблюдаю за медленно белеющим небом.
Вот и сейчас, подсушив волосы и вооружившись кружкой с горячим антипохмельным напитком, устроилась на подоконнике, подтянула колени к груди и взглянула на грозовое небо. Скорее всего, рассвет сегодня будет максимально печальным. И, скорее всего, сегодня он не получит от меня максимального внимания, потому что сегоднч думать хочется совсем о другом.
Он не позвонит. Точно не позвонит. Вчера я была пьяна, а парень видимо себя рыцарем почувствовал, вот и пошёл на подвиг, решив провести до дома девушку, у которой были проблемы с равновесием. А номер просто ради приличия попросил – он ведь «рыцарь»! Так что нет. Не позвонит. Только не мне.
Горько усмехнулась и дабы не забивать этим голову весь день, постаралась окончательно убедить себя в том, что симпатичные высокие брюнеты с белоснежными улыбками и умопомрачительно красивыми глазами не обращают внимания на особ вроде меня. Я прекрасно знаю эту мужскую «политику». И я – не его уровень; я где-то чуть ниже подошвы его ботинок.
Было ещё кое-что странное. У меня и прежде не раз возникало это чувство. Чувство, будто на меня кто-то смотрит, наблюдает за мной. Вот и сейчас то же самое. Но улицы пусты, а дома я одна. Во всяком случае, окно решила завесить и принялась собираться на работу. В тот момент-то и словила себя на мысли, что сегодня обычные джинсы и футболка почему-то не годятся. Сама не заметила, как отложила их в сторону.
И насчёт нижнего белья…
– Боже, о чём я думаю?!
Зашвырнула единственный свой кружевной лифчик обратно в шкаф и остановилась на обычном хлопковом комплекте цвета слоновой кости.
Остальная одежда – уже другой пункт. Тут я не стала окончательно лишать воли свою фантазию и позволила себе на несколько секунд поверить, что действительно иду на свидание. Моим выбором стали плотные чёрные колготки и тёмно-серое вязаное платье с ажурным узором, длинными рукавами и прямым вырезом горловины. А ещё кожаные ботильоны на устойчивом невысоком каблуке. И это, кстати, единственная обувь в моём шкафу, у которой есть каблук.
Да уж, фантазия и впрямь разыгралась не на шутку!
С девяти до двенадцати дня я проверяла мобильный каждые пятнадцать минут: во время отдыха, во время стрижки, во время десятиминутного перерыва на кофе.
С двенадцати до трёх дня проверяла телефон каждые полчаса. А после трёх моё заветное средство связи оказалось в руках у начальницы, так как
