Вычислить правила или законы временных соотношений двух миров оказалось невозможно. Ни правил, ни законов просто не было.

Все эти поучительные истории нам рассказывали в школе, сводя их к одному: смертным в Дивной Стране не место. Не только потому, что гостеприимство сидов было весьма специфичным. Это для фейри Эмайн был благословенным краем, где не ведали ни смерти, ни болезней, ни бедности, ни горестей; людям погибнуть там или стать рабами сидов, живыми игрушками, от которых избавятся, как только они наскучат, было проще простого. Зато маленьким обитателям Эмайна, видимо, рассказывали совсем другие сказки: вырастая, они то и дело наведывались в Харлер – забавы ради, – а когда возвращались, утаскивали с собой приглянувшихся человеческих девушек. Не спрашивая, хотят они того или нет.

Впрочем, похищения случались немногим чаще полюбовного сожительства. В Харлере обитала куча людей, в жилах которых текла кровь сидов. Ни тилвиты, ни дин ши не находили ничего зазорного в том, чтобы прожить пару-тройку лет с понравившейся девицей, даже детишек от неё завести… а потом взять и исчезнуть. Вернуться на родину, не зря прозванную Дивной Страной. И детей забрать с собой, если успели полюбить, а если нет – бросить вместе с матерью.

Как бросили нас.

– Нет, твой случай куда романтичнее, – подумав, резюмировала Гвен. – Он спас её от смерти, ах… выдернул прямо из-под колёс…

– Какая ещё романтика? – Я резко откинула за плечи длинные волосы, лезущие в лицо; ощущение раздражало не меньше разговора, с каждой минутой становившегося всё более дурацким. – Мне повезло, что этот сид оказался рядом, но наверняка больше я его в жизни не увижу.

– И тебя это совсем не огорчает?

– Нет! И мне не хочется вспоминать, как я чуть не погибла в цвете лет из-за собственной глупости и нашей общей нелюбви к правилам дорожного движения! И если ты собираешься весь день обсасывать то, что произошло на этом треклятом перекрёстке, хотя мы собирались смотреть «Кодекс», так и скажи, чтобы я знала, что могу пойти домой и заниматься этим в гордом одиночестве!

Гвен хмыкнула, но всё же достала из кармана графон.

Впрочем, менее хитрым её прищур не стал.

– Мы на какой серии остановились? – мирно уточнила подруга, подвинув коробку с печеньем, чтобы положить на его место серебристую трубку.

…я ненавидела отца. Пусть и не помнила его. Он прожил с мамой больше пяти лет и, по её словам, был не только прекрасным возлюбленным, но и нежным родителем. И это не помешало ему в конце концов затосковать по дому и бросить как меня, так и женщину, беременную вторым его ребёнком; поэтому мне не хотелось думать, что сид, который меня спас, может иметь с ним что-то общее. В принципе не хотелось думать о сидах. Под самым красивым лицом и самыми красивыми поступками любого из них скрыто одно и то же: жестокость, гордыня и эгоизм, ведь обмануть или предать смертного для них – не обман и не предательство, а уморительная шалость. Всё равно что с котёнком поиграть: раздразнить того конфетным фантиком на нитке, позволить схватить его, а потом дёрнуть рукой – и хохотать, глядя на злую мордочку, с которой тот смотрит, как трофей ускользает из-под носа…

– Шестая, кажется.

Убедившись, что мы наконец перевели тему, я сползла с кресла. Магией подтянув к себе потеющую, восхитительно холодную бутылку с газировкой, устроилась на полу рядом с Гвен, облокотившись на медвежью лапу и использовав в качестве сиденья одну из валявшихся рядом подушек. Подруга уже развернула полноразмерный голографический экран, прибавила яркость на полную, чтобы сквозь картинку не просвечивала мебель, и ткнула кончиком пальца в иконку браузера. Первым открылся новостной сайт, и заголовок, на который упал мой взгляд, гласил: «Ликорис снова уйдёт безнаказанным?» Мелкие буквы ниже услужливо поясняли, что в Динэ недавно обнаружили изуродованный труп молодой девушки, пропавшей два месяца назад, но осмотр тела не дал страже никаких новых зацепок по делу серийного убийцы, прозванного Ликорисом, и теперь…

…вот почему я предпочитаю не читать новости. Ничего хорошего в них всё равно не пишут.

– Дался тебе этот сериал, – всё-таки буркнула Гвен, сменив тошнотворный сайт на вкладку с подписью известного стримингового сервиса. – У тебя тут в реале такое произошло, что любой сериал отдыхает, а ты… Я понимаю, конечно, уважение к памяти предка, бла-бла-бла, но…

Я промолчала. Повернула крышку на стеклянной бутылке – осторожно, чтобы взболтанная газировка не брызнула мне в лицо. Глотнув сладкую гадость со вкусом манго, протянула бутылку Гвен: мы давно уже не стеснялись пить из горла друг за дружкой.

Да, со вчерашнего дня в моей жизни творится такое, что любой сериал и правда отдыхает. Именно поэтому я хотела хотя бы на пару часов забыть об этом.

* * *

Дядя Ахайр вошёл в комнату на самом интересном месте – и палец Гвен моментально метнулся к экрану, заглушая сладострастные стоны, лившиеся из динамиков.

– Привет, пап, – невинно произнесла подруга, свернув браузер.

Отец Гвен возмущённо переступил с ноги на ногу, топнув копытами по порогу:

– Что вы смотрите?!

– «Кодекс Форбидена». Я вам с мамой уже рассказывала, помнишь? Та штука, которую снимали по запискам Лайзиного прадедушки.

– Там вообще всё прилично, – быстро добавила я, – просто главный герой… мой прадедушка… тут как раз арка про то, как они познакомились с моей прабабушкой, и в прошлой серии его возлюбленная едва не погибла от лап оборотня, а потом им долго было не до отношений, но теперь… В общем, вы вошли в тот момент, когда они наконец объяснились, и…

– Привет, Лайза, – вздохнул дядя Ахайр. – Прилично, говоришь? Тогда почему, как я ни войду, у вас на экране то убивают, то насилуют кого-то?

– И вовсе даже не насилуют, а красиво занимаются любовью. В данный момент, – уточнила Гвен. – Просто сериал такой: показывает Викторианскую эпоху и деяния тёмных сил без прикрас. И вообще, на обнажёнку на экране сейчас мода! Это ты ещё не видел, как «Ведьмака» экранизировали – с оргией!

– Вот активирую на твоём графоне родительский контроль, и будут вам Ведьмаки, оргии, Инквизиторы и Лайзины прадедушки, – проворчал дядя Ахайр, отворачиваясь. – Мама зовёт вас чай пить, так что заканчивайте со своим развратом и бегом на кухню.

– Родители, – закатила глаза Гвен, когда глава семейства Хайлин удалился, закрыв за собой дверь. Закинула в рот очередное печенье – за две с половиной серии коробка почти опустела, и в основном её стараниями. – Никогда не замечала такого спецэффекта: если на весь фильм или на весь сериал, который ты смотришь, будет ровно одна постельная сцена, твой строгий папа войдёт в комнату именно в этот момент?

– Не замечала. У меня, если ты успела забыть, нет папы.

В неловкой тишине, расползшейся над нашими головами, графоном и плюшевым медведем, я почувствовала, как в груди снова заворочался склизкий ком тревоги и страха, подзабытый за бедами и драмами людей, живших задолго до моего рождения.