– Такое вряд ли забудешь. Когда у тебя червяки лезут из рук и жрут твои пальцы… Но сейчас-то не Самайн.

– Пф, как будто ему кто мешает не в Самайн пошалить! Тем более Лугнасад[10] скоро. – При нашем приближении стеклянные двери на улицу гостеприимно раздвинулись, вынудив подругу сощуриться, пряча зрачки от света за длинными ресницами. – Хорошо хоть всю Дикую Охоту из потустороннего мира не вытащил… Так мы сегодня к тебе или ко мне?

Спускаясь по крыльцу к кленовой аллее, я быстро вывернула руку ладонью наружу, скрестив пальцы в оберегающем жесте (с Дикой Охотой лучше не шутить). Запоздало вспомнив, что мы договаривались после практики посмотреть ещё пару серий «Кодекса Форбидена», хотела было ответить, что сегодня мне в принципе не до гостей, но вспомнила, что должна вести себя как обычно.

– Лучше к тебе. – Уж точно не к нам, где ждут бардак в моей комнате, мама, запершаяся в спальне, и Эш с лицом ледянее обычного. – Только я сегодня ненадолго.

– А что так?

– Дела.

Гвен вздохнула, доставая графон. Над короткой трубочкой всплыл и замерцал голографический экран – на сей раз небольшой, с ладошку, не чета полноформатному, который мы использовали на уроках.

– Окей, напишу маме, что ты у нас обедаешь…

Перешагивая через кленовые тени, мне хотелось сказать ей искреннее «спасибо» за отсутствие расспросов. Впрочем, сейчас подруга уже привыкла, что время от времени мне, глубокому интроверту, нужно побыть одной. Когда мы только познакомились, в ответ на такое заявление она обиженно поджимала губы, думая, что надоела.

По правде говоря, дружескую болтовню с Гвен действительно нужно было дозировать: небольшими порциями, до учёбы и пару часов после. Передозировка грозила хронической усталостью и ушами, увядшими от болтовни.

Мы неторопливо шли по скверу, приближаясь к перекрёстку, за которым начинались жилые кварталы. Гвен сосредоточенно набивала сообщение маме, расчерчивая пальцами голограмму экрана; асфальт пустой дороги купался в прозрачном горячем мареве – три часа, разгар жары. Видимо, все водители предпочли пересидеть это время дома. На светофоре горел зелёный, но он уже начинал тревожно мерцать.

– Перебежим? – убирая графон в карман, предложила нетерпеливая Гвен.

Я сорвалась с места, устремившись к пешеходной «зебре», и мы вприпрыжку выбежали на дорогу в миг, когда зелёный сменился красным.

В миг, когда я поняла, что по ту сторону перехода стоит оно.

…следующие мгновения тянулись бесконечно долго.

Вот я смотрю на безликую тьму, зависшую в паре сантиметров над землёй, явившуюся из моего кошмара.

Вот по спине волной прокатывается беспомощный ужас, сковывающий по рукам и ногам, заставляющий застыть на месте.

Вот кожу обжигает мерзкое ощущение от безглазого взгляда, устремлённого на меня. Гвен медленно, странно медленно бежит через дорогу навстречу монстру, оставляя меня за спиной; я хочу крикнуть ей «стой», позвать на помощь, сделать хоть что-то, но язык мой отнялся, как и моё тело.

Следом я слышу истошный визг тормозов.

Я поворачиваю голову, с каким-то отстранённым интересом наблюдая за мобилем, наезжающим на меня. Вижу перекошенное лицо водителя, отчаянно отдавливающего педаль тормоза. Понимаю, что капоту до моего тела осталось не больше фута[11] – и что я сейчас умру.

…а потом чувствую, как что-то тисками обхватывает мой живот, болезненным рывком оттаскивает назад…

…и время потекло с прежней скоростью.

Жадно вдохнув (последние секунды мои лёгкие благополучно забывали о такой мелочи, как потребность в воздухе), я проводила взглядом одинокий мобиль, проехавший ещё ярдов десять, прежде чем затормозить. Посмотрела на другую сторону дороги, где застыла Гвен: мертвенно-бледная, прижавшая ладони ко рту, не сводящая с меня полного ужаса взгляда, как и парочка случайных прохожих… и никого кроме.

Надо же. Я жива. А где чёрный кошмар?..

Поняв, что монстр бесследно исчез, я опустила взгляд. Заметила чужие руки на моей талии за секунду до того, как те разжались и скользнули мне за спину.

Обернулась.

Первым, что я увидела, были его глаза: тёплый блеск аметиста, весенняя сирень и фиалковый свет заката. Потом к картинке добавилось юное белокожее лицо и серебро длинных волос: спереди непослушные прямые пряди падают на скулы, доставая до губ, сзади отпущены ниже плеч – насколько ниже, с этого ракурса разглядеть было трудно. Ещё немного погодя – штаны и рубашка причудливого покроя, рукавами достающая почти до ступней босых ног: в дневном свете белая ткань его одежд, на которой кровавой вязью расцветали алые узоры, отливала лунным серебром.

Сид.

Осознав, что без него я уже была бы кучей мяса и переломанных костей, пачкающей кровью дорогу, я кое-как разомкнула губы.

– Спасибо, – голос был хриплым, мысли путались, слова отказывались идти на язык. Откуда-то доносились встревоженный гул чужих пересуд и гневная отповедь, которой невезучий водитель решил наградить безумных девчонок, прыгающих под колёса, но я почти не понимала смысла того, что слышу. – Вы… Я…

Сид отступил на шаг. Лицо его ничего не выражало.

– Будь осторожна, – проговорил он и исчез: словно кто-то в один миг сменил картинку кленовой аллеи, где он был, на точно такую же, только без него.

Я ошеломлённо смотрела на звёздные тени на плитке и прохожих – прежде чем продолжить путь, те не забывали наградить меня неодобрительными взглядами и качать головами не хуже катайских болванчиков, – когда Гвен, рыдая, сзади кинулась мне на шею.

– Лайза! Боги, я так испугалась! Я уж думала, тебя…

– Ты видела его?

– Кого?

– Сида! Который спас меня!

– Конечно, видела! Только что тут стоял! – Подруга недоумённо огляделась. – Ой, а куда он делся?..

Я прижала пальцы к вискам.

Значит, прекрасный спаситель мне не померещился. Уже хорошо.

– А этого… чёрного… из сна… видела?

По взгляду, которым Гвен уставилась на меня, я поняла – не видела.

На всякий случай я осмотрелась кругом. Злополучного мобиля уже не было видно: водитель решил не разбираться с сумасшедшей девицей, застывшей столбом посреди дороги. Моего спасителя – тоже. Только посторонние люди и фейри, иные из которых с любопытством оглядывались на нас.

– Ладно, забудь. – Я развернулась обратно к светофору, где красный свет мерцал в преддверии зелёного. – Идём.

– Лайз, ты в порядке?

– В полном. Просто из-за жары голова закружилась.