Величавый мужчина лет семидесяти встал и галантно поклонился. Высокий, с широкими залысинами, он носил очки в золотой оправе. В костюме-тройке из бежевого льна и белоснежной рубашке он был самим воплощением элегантности.

— Рад познакомиться с вами, юная леди, — сказал лорд, лукаво улыбаясь.

Анжелина протянула свою тонкую, как у ребенка, руку для поцелуя, как молодую женщину учила делать ее благодетельница.

— Моя дорогая подруга Жерсанда столько писала мне о вас! — продолжал лорд. — И она не солгала, вы действительно красивы.

Смутившись, Анжелина поблагодарила лорда вполголоса, садясь на обитый дорогой тканью табурет, стоявший около столика, на котором возвышались хрустальный графин и два фужера.

— Мы с Малькольмом пили арманьяк, — жеманно произнесла Жерсанда де Беснак, словно помолодевшая от радостного возбуждения, которое вызвала у нее нежданная встреча. — Так мило с его стороны приехать в Сен-Лизье…

— Из Лондона. Да, это было долгое путешествие, — подхватил гость. — До Дувра на пароходе, затем на поезде. Париж, Бордо, Тулуза и, наконец, маленький вокзал на берегу реки.

Типично британский акцент лорда Брунела заставил молодую женщину непроизвольно улыбнуться. Но лорд даже не догадывался, что больше всего Анжелину позабавила его манера произносить слово «Тулуза».

— Я так счастлив, что ужинаю у своей подруги, — добавил лорд.

— А я как счастлива! — воскликнула старая дама, надевшая по этому случаю бриллиантовые серьги и роскошное изумрудное ожерелье. — В последнее время я стала часто скучать.

Неисправимая кокетка, Жерсанда де Беснак продержала своего гостя в одиночестве ровно столько времени, сколько ей понадобилось, чтобы надеть свои самые красивые драгоценности и напудриться.

— Но вы не одиноки! — удивился лорд. — У вас есть ваша гувернантка Октавия и маленький мальчик, которого вы усыновили. Прекрасный ребенок… И мадемуазель Анжелина…

— Мне так не хватает этой барышни! Теперь, когда она получила диплом, она ездит по деревням и помогает женщинам рожать, так что у нас нет времени, чтобы поболтать о нарядах, безделушках… Но я горжусь ею.

В гостиную вошла Розетта, хотя ее никто не приглашал. Молодая служанка задыхалась от возбуждения, она хотела собственными глазами увидеть гостя, казавшегося ей необыкновенным персонажем. Ее осиная талия была перехвачена белым фартуком, который дала ей Октавия, а свои косы она спрятала под безукоризненно чистым платком. Розетта подошла к столику, делая вид, что собирается убрать грязную посуду.

— Мадемуазель Жерсанда, мсье лорд, я вас приветствую! — произнесла она, делая некое подобие реверанса.

— Но… Подай нам арманьяк! — возмущенно сказала хозяйка дома. — И если тебе так хочется понаблюдать за нами, принеси приборы, фарфоровый сервиз с голубыми розами на фоне цвета слоновой кости. А приборы серебряные с гербом!

— Кто это? — спросил лорд Брунел с неподдельным интересом.

— Розетта, — сказала Анжелина. — Она работает у меня. И мы с ней подруги. Я сказала бы даже, что она мой ангел-хранитель.

— Как я сегодня счастлив! — вздохнул лорд. — Сколько красивых дам меня окружает!

— Вы должны были привыкнуть к обществу красивых дам при дворе королевы Виктории! — заметила Жерсанда.

Последние слова поразили молодую повитуху, осознавшую, что лорд Брунел принадлежит к совершенно иному миру, исключительному, по ее мнению. Она вспомнила о портрете королевы Виктории, которым восхищалась, просматривая «Иллюстрасьон», любимую газету Жерсанды де Беснак.

— А вы действительно были близки к королеве? — спросила Анжелина, забыв о робости.

— Я присутствовал на ее коронации в 1837 году, равно как и моя супруга, — объяснил Малькольм Брунел. — Роскошная церемония! Все пэры королевства собрались вокруг молодой восемнадцатилетней государыни. А платья, мои дорогие! Какие чудесные платья были на благородных дамах!

— Рассказывайте, мой друг, рассказывайте! — воскликнула старая дама. Ее глаза цвета лаванды блестели от радости.

— Бархатные, муслиновые, парчовые… А какие кружева! — произнес лорд мечтательным тоном. — Наша королева, которая была также императрицей Индии, сумела придать двору блеск, достойный вашего короля Людовика XIV, короля-солнце. И это сохранилось до сих пор, хотя нравы стали менее строгими, а декольте — более глубокими.

Открыв рот, Розетта упивалась его словами. Лорд Брунел рассмеялся.

— Вы в совершенстве владеете нашим языком, мсье, — заметила Анжелина.

— Надо говорить «милорд», — мягко поправила ее Жерсанда.

— Вполне подойдет и «мсье», — заметил англичанин. — Отвечая на ваш комплимент, мадемуазель, скажу, что наша королева Виктория с юности овладела итальянским, греческим, латинским и французским языками. Я счел необходимым в совершенстве знать французский язык, поскольку, выполняя свои обязанности, был вынужден часто бывать в Париже.

Октавия, сгоравшая от нетерпения в кухне, тоже решила заглянуть в гостиную. Она вошла, держа за руку Анри. Мальчик был тщательно умыт и переодет в небесно-голубую рубашку и бархатные брючки.

— Наш малыш соскучился по вам, мадемуазель, — почтительно сказала Октавия.

— Какой прелестный ребенок! — умилился лорд.

Он внимательно вглядывался в черты лица Анжелины и мальчика. Если он и нашел сходство, то счел разумным промолчать.

— Иди сюда, Анри! — воскликнула Жерсанда. — Ты хорошо поужинал?

— Да, мама, — ответил ребенок, с любопытством глядя на благородного гостя.

— Теперь ты можешь поиграть на ковре, а потом ляжешь спать. Октавия, подай нам аперитив. Я выпью портвейн. А вы, дорогой друг?

— Портвейн, охотно.

— Я тоже выпью немного! — воскликнула довольная Розетта.

Она очень хотела побыть в обществе своей хозяйки, лорда Брунела и мадемуазель де Беснак. Розетта уже представляла себя в длинном парчовом платье, отделанном золотыми кружевами.

— А ты, вместо того чтобы зыркать по сторонам, иди на кухню! Будешь мне помогать! — прикрикнула на нее Октавия. — И вместо портвейна получишь воду, разбавленную сидром. С тебя будет достаточно!

— Я пошутила! — солгала Розетта, сожалея о том, что должна идти за Октавией в кухню.

И все же Розетта удостоилась чести подать знаменитый аперитив, что и сделала с образцовой прилежностью.

— Вам еще подадут тартинки, — сообщила она, — к редису.

— Спасибо, это мое любимое лакомство, — обрадовалась Жерсанда.

Вечер обещал быть оживленным и очень приятным. В открытые окна просторной гостиной врывался ветерок, наполненный ароматами цветов, которые первыми расцвели в городе. В золотисто-розовом небе стремительно порхали ласточки, испуская пронзительные крики. Они то камнем летели вниз, то взмывали ввысь, в зависимости от своих безумных прихотей.