— До дна,— выдыхает и опрокидывает алкоголь в рот.

Занюхиваем волосами друг друга. По-мужски... Смотрим в глаза, и нас разбирает дикий смех.

Мы одинаковые. Всегда такими были. Просто я ещё не доросла до того уровня стервы, как Антипова. Для неё нет ничего святого. За бабки и рейтинги мать родную продаст. Хватка в работе у неё звериная, как у бульдога. А я при ней дворняжка.

Просто кроме Лильки у меня никого больше нет. Отец свалил, когда мне было два. Бросил маму ради какой-то сучки.

А когда мне было двенадцать — матери не стало. Кровоизлияние в мозг... Она даже не мучилась. Просто упала посреди торгового центра, где мы делали покупки. И умерла... Я стояла и смотрела безмолвно на мёртвое тело мамы и ничего не понимала.

Не могла поверить, что так бывает. Ведь всё хорошо было... Мы десять минут назад ели мороженое в кафе, а сейчас какой-то мужчина говорит мне, что мамы больше нет.

Лиля, не смотря на молодость, не бросила меня и не сбагрила в детский дом. Ей было всего двадцать лет, и она училась в институте, подрабатывая ассистенткой на телеке.

Сначала было трудно, но потом её карьера резко пошла вверх. Это сейчас я знаю, как и чем она всё "заработала", но не осуждаю. Она ради меня... Чтобы у меня всё было.

Образование моё все годы оплачивала. Хотела сделать из меня крутого доктора. А я решила психов лечить. Но не таких, у которых прям совсем чердак снесло, и они бьются об стены и пускают слюни. А тех, которые на пограничном состоянии: между "вроде норм" и " пиздец кукухе".

Пошла на психотерапию. Мне с моим даром было легко. Я сразу выводила людей в нужное мне русло, а не тянула до бесконечности, когда они ходят к тебе годами. Ведь я могу их читать, как книги, видеть страхи и грехи. В основном последние. Я словно священник на исповеди принимала на себя всё, что они глубоко прятали. " Исповедовала" их...

Мои методы не нравились моему преподавателю. Он сторонник многолетнего лечения с вытягиванием денег из пациентов. Есть такие с серьёзными патологиями, но их мне ещё не доверяли. Мои пациенты приходили в норму или блокировались гораздо быстрее, потому что не надо копаться и искать первопричину проблемы.

Через меня прошли убийцы, насильники, жертвы преступлений, суицидники. Было мерзко слышать их признания. Кого-то посадили даже, мы обязаны сообщать о таких случаях. Куда там посадят, тюрьму или дурдом, меня уже тогда мало волновало.

Сейчас вот гиперсексуальный нарисовался. Первый, кстати, в моей небольшой практике. Это редкое явление, чаще проявляется у подростков, но с взрослением проходит. А тут не прошло...

Гас, как тебя угораздило-то?

Анализы показывают избыток мужских гормонов. Вот почему ему легче себя сдерживать. С башкой у него почти порядок. Надо только излишки контролировать и снижать, и всё будет нормально.

Откуда про анализы знаю? Так я вчера навестила бывших коллег. Изучила медицинскую карту, которую мне тайком показала подруга, работающая там.

Что-то я с ним сильно загоняюсь. Возможно, это профессиональный интерес, но... Когда Гас ночью позвонил и сказал, что ослушался — неприятно стало. Будь он не на другом конце города, а напротив, то клянусь, я бы ему телефон в голову запустила. Ненавижу притворяться равнодушной, но всегда это делаю, профессия обязывает. Переживаю всё внутри и накапливаю стресс. Когда-нибудь эта дамба рванёт. И не дай бог кому-нибудь оказаться на пути потока.

* * *

— Чемодан я за тебя поволоку?— злится Лиля, потому что от выпитого алкоголя я напрочь забыла о вещах в багажнике такси.

— Не гунди,— подхватываю свой.

Регистрация, контроль, досмотр, дьюти-фри. Последнее — обязательно. И через пару часов мы в воздухе. Ещё пара шкаликов водки и я мирно засыпаю.

Просыпаюсь, не знаю через, сколько времени, от громкого шума.

Сука, мы падаем?!

Подрываюсь на кресле, но я крепко пристёгнута. И мы не падаем...

Это чартер, и летят только наши, которые просто закатили от скуки вечеринку.

Жмурюсь, пытаясь разглядеть в толпе Лилю. Хлопаю по карманам в поисках очков... Без них я крот. Вот они... Надеваю... Мир становится красочным и чётким.

Ремень в сторону. Хватаю кого-то из тусы за локоть.

— Антипова где?— хриплю от сухости во рту.

Сушняк...

— В бизнесе была.

Там летят Гас и его тёлки. Да, почему-то сейчас я хочу их назвать именно так. Не девушки или участницы, а именно тёлки.

Пробираюсь по проходу до бизнес-класса, на ходу отнимая у кого-то пластиковый стакан с чем-то.

Беее!

Коньяк. Отдаю его кому-то другому.

В бизнесе тоже кутят.

— Будешь?— протягивает бокал с шампанским Лиля.

Я беру и осушаю одним глотком.

— Не помню, чтобы я тебя так пить учила.

— Есть вещи, которые мы постигаем сами. Например, опыт...

— О, началось! Будь проще.

— А где Гас?— осматриваюсь.

— Я бы тоже хотела знать,— строит надменное лицо.

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Ты куда?— Лиля в спину.

— В туалет.

Один закрыт, дергаю дверь второго, открыто.

Открываю и охреневаю.

Гас сидит и наслаждается тем, как одна из участниц ему отса...

У меня свело живот, и выпитое покинуло мой желудок от этого зрелища и прямо на них. Точнее на неё.

— Фу!— взвизгнула шлюшка, расшиперив пальцы и брезгливо осматривая себя.— Это что за пиздец!

Но я на неё даже не смотрю. Меня испуганные глаза Гаса волнуют.

— Я же просила!

Рванула подальше отсюда.

— Алиса, подожди!— догоняет, на ходу застегивая ширинку и ремень брюк.

— Пошёл ты на хер, Гас! Понял?! Это отвратительно.

Иду в другой конец самолёта, там тоже туалет.

— Я не думал, что ты узнаешь, тем более увидишь.

— Серьёзно?— останавливаюсь.— Чтобы тебя лечить, ты должен мне доверять. А вот я тебе уже не доверяю. Ты нарушил обещание. Неужели это так сложно? Если Лиля узнает, она вылетит сразу же. Ты имя хотя бы её запомнил?

— Крис... Кажется...

— Кажется... Тая. Её зовут Тая!— продолжила путь, пробираясь через толпу.

Он идёт следом.

— Алиса, пожалуйста!— хватает за руку у туалета.— Это просто минет...