– Все в порядке. После такого сытного обеда я пока не умираю от голода. – Саймон подал малышу игрушку, которую тот уронил на пол, и сел за стол.

– Может быть, хотите посмотреть телевизор? Он в гостиной.

Она пытается отделаться от него?

– Нет. Может быть, я чем-то могу вам помочь?

– Саймон, вы – гость и не должны мне помогать.

– Не похоже, что вам здесь вообще хоть кто-то помогает. А я хочу помочь.

Райли снова бросил игрушку на пол и засуетился. Саймон вернул ему игрушку и задался вопросом: как долго продолжается эта игра? По всей видимости, долго, если спина Эрин напряжена, а лицо ничего не выражает.

Она отвернулась от плиты, отложила ложку и вытерла руки.

– Обычно он гораздо покладистее. Когда мы уехали, он спал дольше обычного, и мне не удалось уложить его в обед, так что он уже устал и капризничает.

– Прекрасно понимаю его состояние. Я могу выйти с ним ненадолго во двор? Это поможет?

Чувство облегчения на ее лице стремительно сменилось стыдливостью.

– Я не могу просить вас об этом.

– Но я ведь сам предложил!

Она некоторое время боролась с собой, а когда вздохнула, он понял, что одержал победу.

– Сейчас я только схожу за покрывалом и коляской.

Воздух вечером становился все более свежим и прохладным, напоминая о том, что осень уже вступала в свои права. На берег падали тени высоких деревьев. Саймон опустился на колени перед коляской и указал малышу на пролетающих в закатном небе птиц. Но малыш заметил их первым.

Саймон воспользовался этим, чтобы лучше рассмотреть лицо ребенка. Нет, не ошибся. Линия подбородка Райли напоминала его собственный, с ямочкой – отличительная черта Торнтонов. Малыш просто не может не быть его сыном. Ребенок повернулся и улыбнулся ему, отчего сердце Саймона сжалось.

– Да, он действительно успокоился.

Эрин остановилась позади. Саймон поднялся ей навстречу. Она выглядела уже более расслабленно.

– Да, по всей видимости, ему хотелось сменить обстановку.

– Вы прекрасно поладили. У вас есть дети?

Он сглотнул ком в горле.

– Мы с женой очень надеялись, что сможем стать родителями, но ее не стало до того, как мы смогли попытаться завести ребенка.

«Сейчас начнется», – подумал он, мысленно приготовившись к потокам жалости, которыми его окатывали друзья и знакомые. Все как один убеждали его в том, что счастье еще возможно и он достаточно молод, чтобы встретить кого-то особенного и создать новую семью. А он не мог. Это было бы предательством Лоры. Хотя Эрин удивила его и здесь.

– Должно быть, это непросто.

– Иногда мне лучше, иногда хуже. Но постепенно я прихожу в норму.

– Как и все.

Он проследил за ее взглядом и увидел большой катер, пришвартованный в конце причала.

– Ваш?

Эрин кивнула:

– Он принадлежит гостинице. В свое время туристов и отдыхающих привлекала возможность порыбачить на озере. Мы прекратили пользоваться им, когда заболел отец Райли.

Саймон поборол приступ раздражения и горечи, который испытывал всякий раз, когда кто-то называл отцом его сына другого мужчину. Ему хотелось выпрямиться во весь рост, ткнуть себя рукой в грудь и громко сказать, что он отец ребенка. Однако он не имел права. По крайней мере, пока.

– Почему бы вам снова не сдавать катер в аренду?

– Моя лицензия истекла. Этим всегда занимался Джеймс. Я всерьез подумывала о том, чтобы продать его, но решила нанять кого-нибудь, кто снова мог бы обслуживать туристов. Это пошло бы на пользу гостинице. Так что планирую заняться этим, как и многими другими вещами. У меня довольно большой список. Ужин готов.

Саймону очень хотелось побыть на улице дольше, но он прекрасно понимал, что скоро температура опустится еще ниже.

– Хорошо.

Она развернула коляску и медленно направилась в сторону дома. Он бесшумно последовал за ней.

* * *

Эрин заметила свет в библиотеке, когда делала привычный обход дома перед сном. Она завела эту привычку, чтобы чувствовать себя спокойнее, убедившись, что все двери закрыты, а свет погашен. Она заглянула в комнату и увидела Саймона, который сидел в глубоком кожаном кресле с книгой. Однако его взгляд был устремлен не на страницы, а на всполохи огня в камине. Она сама разожгла камин после ужина, потому что дома стало неожиданно холодно. Языки огня весело плясали, контрастируя с хмурым выражением лица Саймона.

– У вас все хорошо? Я собираюсь ложиться спать. Вам что-нибудь нужно?

– Эрин, посидите со мной немного. Еще не так поздно.

Ее раздирали противоречивые желания. Несмотря на его извинения, она все еще чувствовала себя некомфортно. С другой стороны, дискомфорт объяснялся влечением. Ей достаточно того, что происходило сейчас в ее жизни. Она не желает обременять себя еще и неразделенной влюбленностью.

Влюбленностью? О чем она вообще думает? Только недавно овдовела. Правда, их с мужем любовь закончилась задолго до того, как ухудшилось его здоровье. И да, Джеймс не был идеален, однако заслуживал, чтобы она чтила его память. Он дал ей много. Семья и дом были всем, о чем она мечтала, и, спасибо Джеймсу, у нее есть дом и восхитительный сын. Она навсегда останется благодарна ему за это. А что до Саймона, он лишь заставляет ее чувствовать одиночество и тоску по человеческому теплу. Она давно не чувствовала себя привлекательной и желанной.

Эрин взяла себя в руки. Нет, в действительности ничто не могло оправдать ее отношение к этому человеку. Особенно учитывая то, что они едва знакомы. Она решила быть выше и сильнее любого искушения. Желая доказать это самой себе, Эрин опустилась в кресло напротив Саймона.

– Хорошая книга?

Он будто забыл о ней и глухо рассмеялся. У Эрин перехватило дыхание. Она впервые услышала, как он смеется, и это согрело ее.

– Сказать по правде, я не могу ответить на этот вопрос, поскольку лишь достал ее с полки.

Эрин рассмеялась. Его компания была ей приятна.

– Да, здесь действительно не так много увлекательных книг. Как продвигается ваша собственная книга?

– Медленнее, чем хотелось бы. На самом деле это своего рода инструкция. Моя компания разрабатывает программное обеспечение.

– Звучит интересно.

– Вовсе нет, поэтому я здесь, а не наверху, где мне нужно работать. Обычно я делаю это дома, но там слишком много воспоминаний.

– О жене?

– Да, о Лоре.

– Красивое имя.

– Прекрасная женщина. Она бы все отдала за возможность стать матерью, как вы. Я обвиняю себя в ее смерти. И знаете, с этим трудно жить.