– Шерри, детка, люди иногда вступают в брак и рожают детей, ты что, не знала этого?

– Не юродствуй. Две сестры – и обе с тремя детьми. Неужели, кстати, они потащат малюток в наше заведение?

– Вынужден тебя огорчить: малютки вполне дееспособны. Детям кузины Филипа двадцать, семнадцать и пятнадцать, у Саманты Морган-Декстер – двенадцать и десять, младшие – близнецы.

– Откуда ты все знаешь-то, Ладлоу…

– Работа такая. Что с подружками невесты?

– Есть одна. У Винсента в отчете напротив ее имени стоит восклицательный знак. Кажется, это та самая, о которой ходят слухи, что она…

– Шерилин, мне стыдно за тебя. Откуда этот деревенский стиль? Как зовут барышню?

– Софи Сейерс.

– Ну да, та самая лесбияночка. В девятнадцатом веке ее назвали бы эмансипе, в начале двадцатого – суфражисткой. Мужиковатая тетка в кожаных штанах и с короткой стрижкой. Принципиально не употребляет косметику, любит говорить о себе в мужском роде.

– Гадость какая.

– Почему? Бывает забавно. Например, месяца два назад таблоиды опубликовали ее СМС-переписку со школьной подругой. Та спрашивала «Как дела?», а Софи отвечала: «Заболел. Гинекология».

– Фу… Как это Морган разрешил?

– Крошка Элли поставила условие: ее подружкой на свадьбе будет Софи, иначе свадьбе не бывать. Фигура речи, конечно, замуж-то ей хочется гораздо сильнее, но папаша так устал бороться с доченькой, что согласился не глядя.

– Я смотрю, Ладлоу, ты все знаешь лучше меня.

– Ты, любимая, извини уж, мой технический сотрудник. Ты знаешь детали – я работаю над стратегией.

– Я не любимая!

– Мне виднее. Хорошо, тогда красавица.

– И не красавица!

– О, как это жаль! Ладно. Чучело гороховое.

– А ты – шут гороховый.

Джо усмехнулся.

– Вот и вышла парочка – шут и чучело, а фамилии одинаковые…

– Не отвлекайся, рассказывай план действий.

– План прост. Присматриваюсь и действую по обстановке. Мое дело – проявлять к Элли Морган максимум внимания, твое – намекнуть Филипу, что он может обзавестись рогами в первую же брачную ночь.

– Зачем?

– Пусть он ее не любит и даже не переносит на дух. Чувство собственника у него должно быть. Кроме того, над Филипом и так все всю жизнь смеются, так что по идее он не должен позволить такого оскорбления.

– Ох… Не нравится мне это, Джо. И при чем здесь родственнички?

– Я мыслю так: если мамаша Форд начнет зудеть, что невеста ужасна, Филип станет возражать просто из духа противоречия. А папенька Морган, зная о том, что к решению вопроса подключилась Китти, будет молчать в тряпочку – и тогда Элли самой придется объединиться со своим муженьком против враждебно настроенной родни.

Шерри насмешливо прищурилась поверх рюмки.

– А ты не допускаешь другого сценария? Что, если Филип встанет на сторону своей мамочки? В отчете Винсента сказано, что он всю жизнь находится под ее сильным влиянием…

Джо Ладлоу беспечно помахал рукой в воздухе:

– Я тебе просто привожу пример того, как можно задействовать родственников. На самом деле я собираюсь ориентироваться на месте. В любом случае такое сборище разнокалиберных гадюк – это рай для интригана вроде меня.

– Не понимаю, чем тебя это привлекает. Ты же адвокат, у тебя хорошая профессия, достаточно денежная…

– Дело не в деньгах.

Джо встал, отошел к окошку, потянулся. Шерри зачарованно следила, как под тонким пуловером перекатывались могучие мышцы.

Потом он заговорил, и на этот раз насмешки в голосе почти не было слышно:

– Видишь ли, Шерри, я очень люблю жизнь. И – хоть ты в это и не поверишь сразу – людей.

– Да уж…

– Я не ошибся. Ничего, нам еще предстоит узнать друг друга лучше. В конце концов, ты ведь тоже больше не та девочка с широко распахнутыми глазами.

– Благодаря тебе, между прочим. Вероятно, то, что ты со мной сделал, тоже было проявлением любви к человечеству.

– Не язви. А человечество в целом меня не волнует. Я же сказал – я люблю ЛЮДЕЙ. Они все очень разные, и у каждого из них своя история. Представляешь – по земле ходит шесть с лишним миллиардов приключенческих романов. Романов о любви. Триллеров. Детективов. Разве это не интересно?

– А разве можно все их прочитать?

– Все – нет. Но ты спрашивала, почему я работаю на Китти. Кто-то одевается в костюмы хоббитов и эльфов и лазит по Центральному парку, вооружившись деревянным мечом. Кто-то надевает кожаную косуху и начинает терзать гитару. Кто-то подается в актеры и играет судьбу другого человека. Эти люди придумывают себе новую жизнь, новую историю. Я же – благодаря заданиям Китти – имею возможность, не меняясь сам, прожить кусочек чужой жизни рядом с ее истинными героями. Да еще и повлиять на развитие событий – разве это не интересно?

– Да ты романтик!

– Ну уж нет. Романтику не люблю. Но чем-то вроде Перста Судьбы мне нравится притворяться. Скажи, если у нас все с Элли получится, разве не испытаешь ты тоже от этого удовлетворение?

– Ну… возможно. От хорошо проделанной работы.

– Вот видишь. Это тоже важно. Ладно, заболтался я с тобой, а торжественный прием скоро начнется. Пока-пока.

И Джо Ладлоу направился к дверям. Шерри встала, чтобы закрыть за ним, но тут кареглазый демон вскинул палец.

– Надо же, чуть не забыл!

С этими словами Джо стремительно развернулся к Шерри, притянул ее к себе и поцеловал в губы. Потом хихикнул – и исчез.

Она стояла посреди комнаты, на губах таял поцелуй Джо Ладлоу, а откуда-то изнутри рвалась на свободу счастливая улыбка. Шерри больше не могла ей сопротивляться – и потому улыбнулась.

Это было забытое и прекрасное чувство, забытое настолько, что Шерри не сразу вспомнила название…

Впервые за десять лет она была счастлива.

Розочки были алые и белые. На букетах из алых были белые ленты, из белых – алые. Возле места жениха и невесты стоял огромный розовый букетище, перетянутый золотой лентой.

Розочек было так много, что даже совершенно не страдающий аллергией человек должен был задохнуться от аромата. Однако не задыхался никто.

Ибо розочки были искусственные.

По мнению Шерри, искусственные цветы хороши на похоронах, но она это мнение благоразумно держала при себе.

Помимо розочек в наличии имелась ледяная русалка с удивленно-глуповатым и все более плаксивым – по мере таяния льда – выражением лица. Русалка сидела в миниатюрной копии фонтана Треви, а в бассейне означенного фонтана толпились бутылки шампанского. «Клико», не какая-то там шипучка…