В то же время, возврат Египта к правлению военных огромным большинством народа был воспринят как естественный ход вещей, и от маршала ас-Сиси стали ждать сообразных восстановлению справедливости действий – и прежде всего, регулировки разболтанного и расшатанного государственного механизма. Для отладки властной вертикали много денег не нужно: нужна сильная личность с верной командой. Как я писал в АХ, народ теперь хочет не свержения, а установления режима – укоренения патриотичной и сильной власти, которая увидела бы свет в конце тоннеля и повела к нему народ. Красно поле снопами, а советская власть – делами.

Команда, допустим, у товарища маршала запаса есть. Это Вооружённые силы. Но за время народного возмущения по мягким коврам коридоров власти потопталось немало сомнительных личностей: здесь и какие-то бородатые субъекты с сурами и аятами вместо мозговых нейронов, и ветераны бюджетной клептомании, начинавшие со старым Хосни. Вычищать их – дело хлопотное. Первых ещё как-то можно идентифицировать по шишкам на лбу и привычке ступать по тем самым коврам с собственным ковриком под мышкой («Штирлиц бегал по гестапо в будёновке, распевая гимн Советского Союза. В этот день он как никогда был близок к провалу»); вычислить же вторых значительно сложнее: уж сколько министров повидали те коридоры, уж как те грозили реформами и перестройками: ан, иных уж нет, а те далече, а бумаги на подпись носят всё те же нескрипучие винтики, смазанные и смазываемые.

Надо учитывать, что за время смуты народ изрядно политизировался и много узнал о государстве, чего ему знать не следовало. Ему теперь хочется, чтобы твёрдая рука мягонько этак, в бархатной перчатке, подталкивала страну к социальной справедливости и демократии. Да-да, у египтян это слово ещё не стало ругательным. Хочется, чтобы сильный президент не стал марионеткой винтиков и групп влияния и, так сказать, пересмотрел итоги приватизации – не столько экономических активов, сколько политических.

Эти пожелания, как обычно, сопровождаются впадением в крайности, когда одной группе населения хочется видеть в президенте Отца Отечества, а другой – порождение шайтана. Здравая критика и самокритика тонет в гуле визгов истеричных крикунов и рыданий наёмных плакальщиков. У кого-то своя правда, а у кого-то – претензии на владение абсолютной истиной.

У ас-Сиси не было права на ошибку. Если бы он провалил дело, под ударом оказался бы последний жизнеспособный институт государства, после чего оно окончательно погрузилось бы в смуту.

Надо сказать, по ас-Сиси видно, что он и сам не желал славы «спасителя». Он взял на себя работу по вытаскиванию страны из ямы, в которую её загнали БМ, но довольствовался лякабом (титулом) «президент всех египтян». Впрочем, он не стал и низводить себя до уровня «наёмного менеджера», тем более что задачи, стоявшие перед ним, бонусов не сулили. Судите сами. Нейтрализовать БМ. Очистить улицы от буйных поджигателей покрышек. Загнать в подполье террористов на Синае. Удержать рынки и валюту. Не допустить голода. Избежать дефицита. Не рассориться с Заливом и Америкой!! А ещё – просто не оторваться от реальности в атмосфере всеобщих ожиданий чуда и персональной сакрализации; почитатели талантов маршала, как это часто бывает, дошли до той стадии, при которой любой, кто не спешит присоединяться к хору славословий, объявляется предателем и иностранным наймитом.

Но ещё маршал ас-Сиси, я уверен, думает, что Египтом не может управлять наёмный менеджер, какими бы прокачанными скиллами он не обладал. Египет – не оффшорная помойка, которой нужен менеджер. А Россия??

Избрание ас-Сиси было благом ещё и потому, что оно означало совмещение статусов формального и неформального лидера. О полезности этого знает любой старлей: если во взводе просто дебоширов есть отъявленный бузотёр, который ни во что не ставит сержанта, нужно поставить сержантом его, и пускай у него болит голова о поведении сослуживцев. Лучше избрать всесильного министра обороны президентом официально, чем он будет оставаться теневым главой страны, помыкающим формальным президентом. Потому как в Египте не осталось силы, на которую мог бы опереться президент-гражданский, чтобы иметь какую-то самостоятельность. Партия власти разрушена, а оставшиеся даже плохонькую коалицию сбить на скорую руку не смогли: да и много ли могут бюрократы против танков? Госбезопасность оплёвана и ошельмована, и нынче безоговорочно с ас-Сиси, вернувшим ей статус. Единственное, что мог бы делать президент-гражданский в этой ситуации, чтобы попытаться обрести независимость, это разжигать противоречия в самой армии, подбивая против ас-Сиси генералитет, пугая его диктатурой. Но это были бы, мягко говоря, антигосударственные действия, т. к. они работали бы на расшатывание последней управляемой структуры в стране. Да и ас-Сиси, по моим догадкам, озвученным выше, стал точкой равновесия действия различных сил в Египте.

В АХ я писал о том, что египетская революция 2011 была пиком подъёма национального сознания. Теперь скажу ещё больше: это событие имело более национальный, нежели политический характер. Таких пиков в новой египетской истории было три, и все они имеют человеческие имена. Первый связан с именем Мухаммада Али, египетского реформатора, о котором уже упоминалось в этой главе. Арнаут (албанец) по крови, он в первой трети XIX в. создал в Египте современное государство, которое в состоянии было тягаться со всей одряхлевшей Османской империей, но было, по сути, задавлено Европой. Название второго пика – Гамаль Абд эн-Насер. Этот человек пробудил в египтянах национальную гордость, которая не ушла даже с поражением в войне. Наконец, третий пик – революция 2011 года. Его олицетворяет собою Абд эль-Фаттах ас-Сиси. Пока неизвестно, сравнится ли он с двумя великими предшественниками по масштабу свершений; главное его отличие от них в том, что они-то действовали по принципу «Есть такая партия!», желая власти и добиваясь её и не желая существовать в старой системе. Ас-Сиси же был вполне встроен в прежнюю систему, и не случись вся катавасия, так и оставался бы её лояльным членом, чтобы в положенный срок выйти на генеральскую пенсию и нянчить внуков.

Египет, как и Россия, простирается за пределы своих политических границ. Египту навязали Лондонский договор в 1840 г. и Кемп-Дэвидский – в 1979, чтобы загнать его в прокрустово ложе именно политических границ, и в обоих случаях он, бывший к тому времени серьёзной державой, быстро сдулся и как будто выпал из истории. Нет, там, конечно, что-то происходило, даже президента взорвали – но кому в мире это было интересно?

России, как и Египту, навязали позорный мир после Крымской войны в 1856 г.; а потом ещё капитуляцию 1991 г., и в обоих случаях мы выпали из истории. У египтян – Кемп-Дэвид, у нас – ДОВСЕ (сегодня, к счастью, похеренный). Для египетской патриотически настроенной интеллигенции характерно восприятие Кемп-Дэвидского договора как национального позора. И Синай им был возвращён как-то не так, и Америка своими подачками оскорбила, и израильская угроза никуда не делась. И ничего, что Египет, накачанный советским оружием, вдрызг проиграл в разы меньшему Израилю все эти покатушки по синайским пустыням («Формулу-73» не меньше, чем «Формулу-67»).