За их работой на мельнице немцы следили самым тщательным образом. Отец жаловался:

— Целый день фриц над душой висит. Туда не ходи, этого не делай, чтоб ему огнем сгореть…

Иногда он все же умудрялся принести в карманах горсть-другую муки. Для нас это был праздник — что-нибудь вкусное из этой муки мама наверняка изобретет! Но отца его обязанности мельника угнетали. В сердцах клял он свой тиф, который помешал нам уйти из села, свою больную ногу… (1).

Новые хозяева быстренько разобрались, кто из оставшихся сельчан на что годен. Немецким солдатам хотелось кушать свежий хлеб, а для этого требовалась мука. Каким-то образом в немецкой комендатуре прознали, что Гагарин и по мельничному делу спец. Сам ли он вызвался или как — это нам неведомо. Во всяком случае, вскоре Алексей Иванович взялся за дело, и застывшие было крылья старой мельницы вновь ожили. Немцы регулярно привозили на мельницу мешки с пшеницей, а увозили муку. Не отказывал Алексей Иванович и своим, выручал, когда просили. Он сам признавался, говоря: «Молол я и на своих односельчан, и на неприятелей». Каким образом соседи с ним расплачивались — это, опять же, покрыто мраком. Можно предположить, что семья Гагариных пережила оккупацию чуточку легче, чем остальные их односельчане (7).

Голод… Страшен он взрослым, а что скажешь о детях? Ели мы один раз в день. Жиденький суп с горстью проросшего овсяного или ржаного зерна да по маленькому ломтику черного сухого хлеба. Вот и всё. Юра и Боря — кожа да кости. По весне выползали они из землянки и часами бродили по южным склонам оврагов, рвали первую траву, а потом несли мне ее в кулачках и просили:

— Мама, свари…

Алексей Иванович и раньше хромал, а испытания войны совсем подорвали его здоровье, сделали инвалидом (19).

Валентин Гагарин:

Особого голода в военные годы в селе не было: сперва были свои продукты; затем собрали урожай; в первую зиму немцы забрали у нас только овес и ячмень для своих лошадей, а рожь и пшеницу раздали населению по количеству едоков. Второй оккупационный год посеяли, посадили и собрали урожай, но во вторую зиму немцы начали уже безобразничать: отбирать и резать коров, свиней… Но нам все-таки не было голодно, так как хватало конины. Ведь снарядами с самолетов убивало много лошадей, и мясом мы были обеспечены (17).

К 24 января 1942 года войска 5-й армии Западного фронта очистили в своей полосе землю Московской области от фашистских захватчиков и вступили на территорию Смоленщины. До Гжатска оставалось около 20 километров. Однако прошло более года, прежде чем были пройдены эти тяжелые фронтовые версты (29).

На второй год оккупации Смоленска немецкие власти и сотрудничавшие с ними соотечественники «озаботились» школьным образованием. В июле 1942 года в Смоленске состоялись двухнедельные курсы для педагогов, которых оккупационные власти насчитали около 340. Детей же школьного возраста на всей захваченной территории оставалось более 12 тысяч.

На курсы из Смоленска и близлежащих районов прибыло свыше 200 педагогов. Немецкие власти не скрывали истинной цели мероприятия — сообщить учителям «принципиальные установки, учитывающие те особые условия, в каких придется вести преподавание в новой школе, создаваемой, по существу, сначала». Вести уроки предполагалось по старым советским учебникам, материал которых каждый учитель должен был «критически переработать». Помимо общеобразовательных предметов все школьники должны были проходить такие: «Новая Европа под руководством Германии» и «Новый порядок землепользования в освобожденных областях» (24).

В октябре 1942 года немецкая артиллерия обстреливает Клушино… После страшных боев Юрий и Валентин пошли осматривать леса. Там они нашли раненого русского полковника (15).

Валентин Гагарин:

Так вот, одна часть ушла, другая сменила ее. В нашем доме разместили мастерскую по ремонту аппаратов связи и зарядке аккумуляторов. Ведал всем этим хозяйством баварский немец, некий Альберт. Изверг из извергов был, но с особо изощренной жестокостью относился он к детям. Мы его сразу же нарекли Чертом. А Юра немедля начал против Черта тайную «партизанскую» войну.

— Идить… суда! — крикнул он мальчишкам.

Ребята прекратили игру, подошли медленно, не доверяя.

— Брать! — разрешил немец.

На ступеньках лежит сахар — в тот момент, когда Бориска уже прикоснулся было к желанному кубику сахара, Черт неожиданно наступил на него, тяжелым сапогом прихватил Борькину руку. Что-то хрустнуло под каблуком, Борис истошно заорал.

— Отпусти, — выкрикнул Юра, — отпусти!

Черт скалит зубы, вертит, вертит каблуком. Ребята стоят растерянные, а Борис уже заходится криком. Тут случилось что-то невероятное, неожиданное. Юра отошел назад, разбежался и головой что было мочи ударил немца в живот, ниже блестящей ременной пряжки. Тот ахнул, с маху шлепнулся на ступеньки, сел, оторопело, на крыльце (1).

Юра, которому тогда было восемь, разбежался и заехал головой Альберту между ног… Солдат взвыл, согнувшись в три погибели. Эта история могла бы закончиться трагически, но Юре повезло. Через пару минут подкатил автомобиль, загруженный аккумуляторами — в доме Гагариных немцы устроили пункт по их зарядке. Им заведовал Альберт. Ему пришлось заняться приемкой аппаратов (25).

Лишь меньший Юрин брат, Борька, никуда не побежал. Да и куда мог он убежать на своих слабых, кривоватых ногах, едва освоивших тихий, валкий шажок? В младенческом неведении он выедал мякишек из хлебной горбушки и радостно смеялся, сам не зная чему. Альберт схватил его и повесил за шарфик на сук ракиты. Борька выронил горбушку и ужасно закричал. Теперь пришла очередь веселиться Альберту. Он вернулся в сарай и со вкусом принялся за работу, поглядывая на подвешенного к суку, словно елочная игрушка, мальчонку, который сперва орал, потом хрипел, потом сипел, наливаясь свекольной кровью — захлестка постепенно затягивалась на горле, — и злое сердце Альберта утешалось…

Анна Тимофеевна ведать не ведала, какая стряслась беда, когда в землянку вбежал Юра:

— Мам, Борьку повесили!

Мать опрометью кинулась наружу.

Борька уже и сипеть перестал, снизу казалось, что в нем умерло дыхание. И пунцовое лицо с вытаращенными, немигающими глазами было неживым. Анна Тимофеевна не могла дотянуться до него, и от беспомощности, крупная, широкой кости, хоть и обхудавшая, женщина стала жалко прыгать вокруг ракиты (2).

Анна Тимофеевна Гагарина:

Выскочила наружу и обмерла: держит немец Бориску на весу за шкирку, как щенка. Я к немцу:

— Что творишь, ирод? Малец ведь…

Отпихнул меня немец, подошел к яблоне и подвесил Бориску на сук за воротник пальтишка (30).

В другой раз механик Альберт поддел маленького Бориску за шарфик и подвесил на сук (27).

Валентин Гагарин: