Ночью, когда все улеглись на нарах, отец, думая, что мы спим, говорил маме:

— Теперь-то я ее умнее спалю. Дай только момент подходящий выбрать… (1).

За проявленную им принципиальность Гагарин получил 20 палочных ударов. Такой случай действительно имел место. Он даже зафиксирован в документах. Мельника Гагарина на самом деле слегка наказали, однако далеко не столь жестоко, а в два раза мягче, отпустив ему 10 ударов. К тому же наказан мельник был скорее «за злоупотребление служебным положением» (29).

Его фамилия упоминается в акте о злодеяниях, совершенных оккупационными властями в колхозе имени Сушкина. Во время работы на мельнице А. И. Гагарин отказался смолоть зерно вне очереди гражданке, направленной немецкой комендатурой, за что получил десять палочных ударов (3).

Когда немцы начали отступать, братья Гагарины выставили на окно патефон и крутили пластинку «Красная Армия всех сильней». Музыка пацанам обошлась дорого (11).

Настоящая беда пришла к ним зимой 1943 года (7).

Анна Тимофеевна Гагарина:

18 февраля 1943 года поутру раздался стук прикладом в двери нашей землянки. Я открыла. Гитлеровец, остановившись на пороге, обвел вокруг взглядом, глаза его задержались на Валентине:

— Одевайся! Выходи.

Я попыталась протестовать, но он замахнулся на меня автоматом: шнель, шнель! Быстрее! Германия ждет!

Автоматчики согнали на площадь молодых парней, построили, окружили и повели. Угоняли в неизвестность, в неволю, на муки. Как же разрывалось мое сердце! А прошло пять дней — снова стук в дверь. Думаю — ошиблись, некого у нас больше забирать. А фашист, внимательно всех оглядев, в Зоину сторону пальцем ткнул:

— Девошка! На плошат! Одевайся (8).

Зима в том году выдалась снежной, как никакая другая. В полях крутили бураны, беспрестанные метели заносили дороги, под тяжестью снега обрывались телеграфные провода.

Жителей села, и молодежь и стариков, ежедневно под конвоем выгоняли на расчистку дорог. Командовал конвоем фельдфебель, — говорили, что он из разжалованных офицеров, и еще говорили, что он неплохо владеет русским языком, но никогда не пользуется им в общении с местными жителями, — завзятый нацист, дико ненавидевший все русское и всех русских (1).

В 1943 году, незадолго до освобождения, фашисты стали угонять в Германию молодежь. В число угнанных попали семнадцатилетний Валентин и пятнадцатилетняя Зоя Гагарины. На счастье, скоро им удалось бежать из неволи и прислать о себе добрую весточку родителям. Они не сразу вернулись домой (3).

Незадолго до отступления с территории Смоленской области немецкие власти спешно начали собирать молодежь из всех населенных пунктов. Бесплатная рабочая сила требовалась как на местах, для укрепления линии обороны, так и для сельхозработ в Германии. Из деревень Гжатского района немцы насильно вывезли несколько тысяч человек невольников, преимущественно молодежь.

Старшему сыну Гагариных Валентину шел восемнадцатый год, дочка Зоя была на два года моложе его. Как писал Ю. А. Гагарин, «их вместе с другими девушками и парнями погнали на запад, в Германию. Мать вместе с другими женщинами долго бежала за колонной, заламывая руки, а их отгоняли винтовочными прикладами, натравливали на них псов» (7).

Подразделение немецких войск, находившееся на постое в Клушине, в один прекрасный день внезапно покинуло село. Трое суток в районе Гжатска полыхали огни, не утихали раскаты взрывов. Там шел бой, итогом которого стало освобождение города от гитлеровских войск. Жителям Клушина вновь повезло. Расстояние в полтора десятка километров от районного центра спасло село и его жителей. Сражения шли в стороне от них, а вот от Гжатска остались развалины (7).

: Последние немцы ушли. Дорогу заминировали. Если со мной что случится — запомни: мины напротив нашего дома, да у дома Беловых, и еще около сушкинского дома. Запомни, Нюра, и предупреди наших.

Сам погрелся немного и опять пошел на свое добровольное дежурство. Утром я разыскала в хозяйстве две дощечки, вывела на каждой крупно: «Мины». Эти знаки Алексей Иванович укрепил в начале и конце заминированного участка (8).

У инженеров, отвечающих за осуществление космической связи, есть выражение «уйти на глухие витки», означающее, что находящийся в орбитальном полете корабль проводит сколько-то времени вне «радиовидимости». «Глухие витки» гагаринской биографии — это два года после того момента, как многострадальную деревню Клушино освободили от немцев. Ни сам Гагарин в «Дороге в космос», ни его мать, Анна Тимофеевна, — а кто еще мог бы рассказать об этом? — никак не акцентируются на том, что происходило в этот период. «В классе у нас висела старенькая карта Европы, и мы после уроков переставляли на ней красные флажки, отмечавшие победоносное шествие наших войск» (1), вот, в общем-то, и всё наше информационное богатство; патентованные биографы, фиксирующие перемещения самого Гагарина, также предпочитают побыстрее воткнуть флажок в Гжатск и сообщить, что осенью 1945 года семья клиента переехала в райцентр, а сам он пошел в третий класс базовой школы. Никаких клушинских мемуаристов-добровольцев также не объявилось.

Племянница Юрия Гагарина Тамара Дмитриевна Филатова со слов своей бабушки характеризует (2) эти два послеоккупационных года как крайне депрессивные — семья практически уполовинилась; несмотря на то, что в доме Гагариных больше не было чужаков, настроение было гораздо хуже, чем при немцах. Главным персонажем этой трагедии становится почтальон — который в любой момент может принести похоронку на сына и дочь. Где на самом деле провели Валентин и его сестра Зоя — нет, не погибшие — эти два года? Куда их отвезли немцы? Тамара Дмитриевна явно не расположена обсуждать эту тему, однако сообщает, что ее мать и дядя — вести о которых пришли в Клушино лишь весной 1945-го — провели свои лагерные годы где-то на границе Польши и Германии; Зоя работала в каком-то «имении»; это были не концентрационные, а «рабочие» лагеря. Авторы биографии «Starman», заставшие в конце 1990-х в живых саму Зою Алексеевну и успевшие поговорить с ней на эту щекотливую тему, приводят вот какие подробности (3). На «детском поезде» немцы привезли их в Гданьск — и уже оттуда отправили в трудовые лагеря. Фраза Зои Алексеевны: «Мне приходилось стирать за сотнями немцев каждую неделю». «Валентин и Зоя сбежали из лагерей и две недели блуждали по лесам, надеясь на то, что русские войска спасут их». «Когда они действительно пришли, мы надеялись, что нас отправят домой — но они сказали, что мы должны остаться с Красной Армией в качестве добровольцев». «Зою поставили присматривать за лошадьми в кавалерийской бригаде, и она все дальше углублялась в Германию». «Валентин на фронте научился обращаться с противотанковым гранатометом и другим оружием».

Тамара Дмитриевна упоминает, что Валентин после освобождения успел повоевать полтора месяца — и потом, как раз очень вовремя, пришел призывной возраст, попал в армию и, отслужив положенные три года, вернулся домой в 1948-м. Зоя после освобождения оказалась в Калининграде; некоторое время опасалась возвращаться домой после плена — небезосновательно, однако ей все же хотелось увидеть родных, и она рискнула. Косвенным образом все это подтверждается и другими источниками — Валентин Гагарин приводит в воспоминаниях полученное им в конце войны письмо: «„Еще сообщаем тебе, что сестре твоей Зое, как и тебе, выпало счастье убежать от проклятого немца, и сестра тоже пошла в красные бойцы и служит в кавалерийской части по ветеринарному делу“. Даже дыхание перехватило от радости. Ух, Зойка, сбежала-таки! Молодчина же ты…» (4).