— Какого черта? — накинулся на нас Лимон. — Это у вас называется выйти покурить? Сорок две минуты! Что можно делать сорок две минуты в курилке?

— Ну, можно и дольше. В принципе, я мог бы рассказать, — Монгол отдышался. — Хотя полагаю, что вам, Иосиф Карлович, это будет не слишком интересно слушать.

Лимон позеленел.

Монголу было известно, что его начальник неоднократно подкатывал ко мне, и дело не кончалось скандалом только потому, что люди, стоящие за моей спиной, все аккуратно заминали. Впрочем, этой детали Монгол не знал.

— Дмитрий, — выдавил Лимон, играя желваками, — вы должны понимать, что работа, которую мы тут делаем, имеет огромное значение.

— Для чего? — невинно поинтересовался Монгол, он же Дмитрий Карра, моргая раскосыми щелочками глаз.

— Хотя бы для науки. Потому что, насколько я понимаю, никакие другие критерии для вас не существуют. С вашим цинизмом глупо рассуждать о государстве, родине или даже человечестве.

— Почему же? — Монгол уселся на стол. — Можно и о государстве, и о родине, если, конечно, не смешивать первое и второе. Можно даже о человечестве. Но боюсь, что мои рассуждения на эти темы вам, дорогой Иосиф Карлович, покажутся весьма спорными. Поэтому я бы предложил вернуться к работе.

И, не давая Лимону опомниться, он перевел разговор в научное русло.

Я любовалась Монголом. Циничное молодое животное, с колоссальным потенциалом во всех областях жизни. Гений божьей милостью, который не приложил к собственной гениальности ни единого усилия. Просто таким родился. Его выводы отличаются оригинальной смелостью небитого наглеца. И, что самое интересное, он всегда крутится вокруг да около истины. Наверное, у него чутье, как у акулы на кровь.

А истина заключалась в следующем: Монгол в своей дешевой лаборатории ухитрялся добиваться результатов, недоступных целым корпорациям с их неизмеримыми мощностями и возможностями. И Лимон совсем не преувеличивал, когда говорил о ценности для науки работ Монгола. И так считал не только он один. Вокруг Монгола и его разработок уже давно вертелось колесо межкорпоративных интриг, борьбы и открытой войны. Фактически мозг Дмитрия Карра был самым дорогостоящим серым веществом на пространстве всей Восточной Европы. И для обладания этим веществом корпорации не выбирали средств.

У Монгола не было живой родни. Не было постоянных любовниц, друзей, покровителей. Это был одинокий и злой человек, не имеющий рычагов влияния. Его можно было только похитить или убить.

Вот тут-то и начиналась область, ради которой я терпела, до определенного момента, домогательства Лимона, дурацкую работу и паршивые условия проживания.

Безопасность Монгола. Задача номер ноль. Приоритетов выше нет. Любые инстинкты, любые запреты и табу ничто по сравнению с безопасностью этого циничного нахала, который считает текущую работу завершенной, раз уж он за нее взялся.

Нас наняли для охраны. Я работала в прямом контакте. О моей настоящей миссии Монгол ничего не знал. Остальные осуществляли контроль за ситуацией снаружи.

Тут следует сделать небольшое отступление и углубиться в детали вопроса о межкорпоративной войне.

Сразу следует оговориться, что никаких других войн нет и быть не может. По крайней мере, на ближайшее будущее, если сохранится сложившаяся экономическая, политическая и социальная модель общества. Предпосылок к каким-либо изменениям нет, поэтому можно говорить о будущем, как о достаточно свершившемся факте.

Поймите правильно, я не говорю о будущем для отдельного человека, для отдельного государства или национальной единицы. Мысля такими категориями, в будущем ты можешь увидеть только хаос и неустойчивость. Но есть образования несколько большие, чем государство, чем нация и даже чем человек, хотя с последним не все чисто и не все до конца ясно. Образования эти, как ни странно это звучит, называются корпорациями.

Вот они, герои наших дней! Падайте ниц, вжимайтесь в грязь, может быть, вас не заметят.

Корпорации правят миром. Их рынок — это рынок мировой, и никак иначе. Их войны — это войны глобальные, по всем фронтам. Подвиньтесь, стратеги прошлого, привыкшие воевать лишь танками, мечами, конницей и пехотой. Тут идет война всеобщая. И если вы уцелели в открытой схватке, то нет никаких гарантий, что вас не задавят на каком-нибудь другом фронте. Например, экономическом или политическом. По закону. “Честно”. Демократическим путем. Вместо бомбы — газета, вместо контрольного выстрела — идеально рассчитанная сделка, вместо мины — финансовая махинация. Хотя могут и просто пристрелить. Не без этого.

Можно возразить: нет, мол, ценности выше, чем народ. Сплоченности сильней, чем нация. Силы могучей, чем государство. Можно. Но скажите, а где вы работаете? А с кем пьет пиво по четвергам ваш босс? А на чьи капиталы функционирует ваша фирма? И так ли это на самом деле? Знаете ли вы, как все обстоит в действительности? Если вы не в состоянии найти ответы на эти вопросы, с вами не о чем разговаривать. Ваш удел — это удел стада. Не стоит обижаться! Тот, кто сумел ответить, находится в вашем же стаде. Только у него открыты глаза и несколько больше шансов спастись, когда стадо поведут на убой. Опаснее всего тот, кто просто уйдет от ответа или мило улыбнется вам в лицо. Посмотрите на эту улыбку внимательнее. Вы увидите в ней доброго человека, вы увидите в ней борца за очередные “общечеловеческие” ценности, вы увидите в этой улыбке внимательный взгляд лабораторного микроскопа. Запомните этот взгляд и этого человека. Это ваш пастух. Тот, кто знает, с какой стороны намазано масло и, что самое главное, откуда это масло привезли и в каком отделе, какой корпорации это масло произведено.

Ну и что, можете воскликнуть вы, делить людей на “быдло” и “соль земли”, было излюбленным развлечением всех времен и народов!

Да. Все верно. Но еще никогда это не принимало столь глобального размаха, не становилось настолько всепроницающим. Глобализм — это не просто всеобщий Макдоналдс. Это и всеобщая мораль, всеобщая идеология и всеобщее деление на “быдло” и “соль земли”. И никогда пропасть не была так глубока. Всевозможные мировые заговоры. Сионистская угроза. Масоны. Мусульманское нашествие. Желтая угроза. Все эти милые, где-то детские страшилки — ничто по сравнению с простым и обыденным словом “корпорация”. Писать с маленькой буквы. Потому что это не Событие, не Личность. Это рядовое явление. Тем и страшное. Безликое. Все и никто.

Хотите пример? Банальный и из жизни. Ну, пожалуйста, ну, согласитесь. Спасибо. Хочется спросить мужчин.

Чем вы бреетесь? Вполне вероятно, как и подавляющее большинство, станком одной известной фирмы с тремя лезвиями (или четырьмя, пятью, кто больше?). Лезвия эти тупятся у всех по-разному, но обычно достаточно. быстро, все зависит от частоты бритья, от жесткости щетины и других факторов. И вот проходит несколько месяцев, вы бросаете в свою корзину новую упаковку лезвий. Платите. Вставляете их в станок. А одна известная фирма, производящая бритвы с тремя (четырьмя, пятью…) лезвиями, богатеет. И скармливает вам бритвенные головки с тремя лезвиями из дерьмовой стали. Чтобы тупились быстрее. Ушли в прошлое бритвенные лезвия, которые правились вручную на кожаных ремнях. Невыгодно. Нет сменных частей, нет возможности доить и доить…