Остался у меня один незамутненный колодец, готовый напоить меня днем и ночью в неограниченных количествах. Только вот не плюнул ли я в него, часом?.. Я мысленно прокрутил в уме конец рабочего дня в агентстве… Нет, вроде конфликта не было. Непонимание, прохлада, тень отчуждения – это было. Но это все в порядке вещей, издержки производства.

Я решительно вынул мобильник и набрал номер Ирэн.

– Твое предложение остается в силе? – спросил я, услышав протяжное «алло» и шум льющейся воды.

Я застал Ирэн врасплох. Она опешила от счастья и не смогла сразу подобрать нужные слова.

– А-а, это ты… А я в ванну залезла… Нет, это ерунда, я, в общем-то, уже помылась, сейчас, вытрусь только и даже накручиваться не буду… Господи, дура я, бес меня попутал с этой ванной… Кирилл, а ты где?

– Я буду тебя ждать в том кафе, куда ты меня пригласила, – сказал я и тотчас прервал связь.

– Куда вас отвезти? – спросил водитель.

Я боялся пошевелиться, чтобы ненароком не сломать хлипкое сиденье или не вывалиться вместе с дверцей наружу.

– Мне нужно в кафе «Причал».

– «Причал», «Причал»… – произнес водитель, кивая, хотя я понял, что он не знает этого кафе. Как, впрочем, не знает и многих других. – Вы не беспокойтесь, я вас быстро довезу… С ветерком… Насколько я понимаю, это где-то на набережной…

Я, стыдясь своей комплекции, своего здоровья, своих ног, которые едва умещались под панелью, смотрел на парня, на его суетливые движения, на быстрые руки, которыми он успевал не только крутить руль, но и тормозить, выжимать сцепление и добавлять газ, и в этой суете легко угадывалось желание показать мне свое умение водить машину, да еще и убедить, что он вовсе не беспомощный инвалид, а почти такой же человек, как все, и может приносить людям пользу, может запросто покатать на своем «Запорожце» такого бугая вроде меня, да еще и с ветерком, и для него это совсем нетрудно, проще пареной репы… Несколько раз он притормаживал рядом с желтыми такси и вполголоса, будто таясь, спрашивал у водителей про кафе «Причал», и я видел, как он переживает и мысленно проклинает себя за то, что до сих пор не выучил названия и адреса всех кафе, ресторанов и казино города.

Пользуясь своим правом, он выехал на набережную, куда проезд был закрыт, и не смог сдержаться, чтобы не обратить на это преимущество мое внимание («Здесь „кирпич“, да черт с ним!» или «Въезд запрещен, а мы все равно въедем!»), и весь зарделся от гордости, когда я вслух заметил, что первый раз в жизни еду по набережной на машине, а до этого ездил тут исключительно на роликах или велосипеде. Наконец мой водитель узнал у шашлычника, где находится «Причал», и подвез меня к самым дверям кафе.

Я выгреб из кармана все те мятые купюры, которые милиционер принял за взятку, и протянул водителю. Парень без всякого лицемерия возмутился:

– Да вы что!! Уберите деньги! И даже не думайте! Я все равно не возьму…

Он видел, что я предлагаю слишком много, чем полагается за такой короткий маршрут, следовательно, я отношусь к нему не как к обычному «частнику», а как к инвалиду, испытываю к нему жалость, сострадание, и это обидело его. Но забрать деньги я не мог и, положив мятые сторублевки на сиденье, поскорей захлопнул дверь.

Тут на моем поясе задрожал, как в лихорадке, мобильник. Я кинулся подальше от кафе. «Тихая музыка», о которой упоминала Ирэн, рвала мне барабанные перепонки.

– Кирилл, все это очень серьезно, – услышал я голос Федьки Новорукова. – Ты где сейчас?

Я промолчал, старательно прикрывая трубку рукой, чтобы Федька не услышал музыку. Хотя вряд ли моя ладонь могла стать преградой для сотни децибелов.

– Ладно, можешь не говорить, – правильно истолковал мое молчание Федька. – Но все-таки сделай музыку потише, я не могу кричать.

Этот сукин кот проверял меня: в машине я или нет?

– Хорошо, – ответил я и, перемахнув через парапет, побежал по пляжу к морю, где тяжелые конвульсии рэпа были не так слышны.

– Так нормально? – с трудом сдерживая дыхание, спросил я, опускаясь на гальку у самой воды.

Федька в ответ негромко выругался и спросил:

– И долго ты намерен валять дурака? Я ведь знаю, что ты на набережной! Поубавь шум волн!

– А что ты еще знаешь? – не вполне вежливо спросил я.

– Какого хрена ты мне звонил?! – вдруг взорвался Федька. – Ты хочешь, чтобы я тебе помог, или намерен играть со мной в прятки?

– А ты сможешь мне помочь?

– Для этого я сначала должен знать все! Что случилось? Как ты оказался рядом с трупом?

Сгущались сумерки. Галька уже остыла. От моря тянуло сырым теплом и запахом водорослей. Недалеко от меня громко смеялась и звенела стаканами компания тучных женщин и рыхлых мужчин.

Он прав. Сейчас Федька для меня все равно что доктор для больного. Хочешь получить помощь – рассказывай все как на духу, где болит и что болит, даже если очень стыдно и страшно.

– Я подвез незнакомую мне женщину к дому, а когда она зашла в подъезд, услышал два выстрела, – лаконично рассказывал я. – Побежал туда. Нашел ее на третьем этаже. Она лежала в луже крови. Потрогал рукой сонную артерию, а бабка, которая наблюдала за мной в глазок, решила, что я душу эту несчастную.

– Ты услышал два выстрела сразу после того, как она зашла в подъезд?

Федька начал профессионально копать. Я почувствовал себя зверем, которого хитрый охотник загоняет в западню.

– Не сразу, конечно, – поправил я. – Приблизительно через минуту.

– А для чего ты стоял минуту у подъезда?

Все! Он вцепился мертвой хваткой. Он чувствует, что я что-то скрываю. Рассказать ему, что эта женщина приходила в агентство с пустяковой просьбой и что мы ей отказали, а потом вдруг я решил подвезти ее к дому? А у самого дома все-таки решил помочь ей? Он спросит, почему я изменил свое решение, а я отвечу, что из-за жалости? Очень неубедительно, несмотря на то что это правда. Именно Федьке это покажется неубедительным, потому что он не относится к числу тех людей, которые что-либо делают из-за жалости. Каждый свой шаг, каждый поступок он мысленно тестирует вопросом: а ради чего я это делаю? а законно ли это?

– У меня машина не сразу завелась, – с ходу соврал я, понимая, что кран лжи уже открыт и при необходимости я буду лгать не задумываясь.

– А зачем ты ее заглушил? – загонял меня в угол Федька.

– Женщина долго деньги отсчитывала, а у меня бензин был на нуле.

Не знаю, удовлетворил ли его этот ответ, но он начал наносить удары с другой стороны:

– Ты поднялся на третий этаж…

– Да, я стал подниматься по лестнице…

– …и никого не встретил?

– Нет, никого. Дошел до третьего этажа и вижу – она лежит, а по перилам кровь капает. Я склонился перед ней и пощупал сонную артерию.