Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они бежали сегодня утром: Михаил Худяков, отсиживающий «десятку» за убийство случайного собутыльника, и Сергей Чуркин — Серый, схлопотавший такой же срок за изнасилование несовершеннолетней. Серый отсидел бы от звонка до звонка — с коровьей покорностью, а Худякову сидеть было невмоготу, тем более никакая амнистия ему не светила. Он знал, что время от времени, зэки подаются в бега, и далеко но каждого возвращают на зону. Страна большая, бардак все крепчает, имеет смысл рискнуть, пока дерьмом не зарос, не одичал окончательно. Только бежать одному было как-то не с руки, он уже привык к услугам «шестерок». Да и не совсем уж муторно на душе, если будет с кем перекинуться словцом. Серый — само то, распоследняя «шестерка» из «шестерок», об него хоть ноги вытирай. Паскудник, правда, но зато без гонору, покорный.
Прибарахлились по случаю, добыли цивильные вещички. На зоне все можно добыть, хоть фрак дирижерский — были бы деньги. Договорились барахлишко притыривать под робой при каждом выходе на работу вне зоны. Ждали удобного случая, чтобы рвануть отсюда не дуриком, не на арапа, рискуя подверстать дополнительный срок, а уж наверняка.
Им повезло с третьего раза — как в сказке… На станции случилась популярная по нынешним временам авария: на крайнем пути сошли с рельсов и завалились цистерны с нефтью; нефтяной поток попер на поселок, грозя заодно испоганить и проточное озерцо, откуда поселковые брали воду. Ну, полтораста тонн нефти при наших неиссякаемых фонтанах — сущий пустяк, зато ликвидация последствий — дорогое удовольствие, прямые убытки железной дороги. Поэтому к месту аварии спешно перебросили стройбат со своей техникой и вовсе бесплатных зэков. Прибежали также самые сознательные из жителей поселка (очень существенный момент, как покажет время).
Черный вонючий поток остановили земляным валом, а потом вырыли глубокую траншею, куда стали сливать нефть, передавая ведра по цепочке. Худяков и Серый работали у дальнего конца траншеи, внимательно поглядывая на конвойного. И наступил момент, когда парень, балдея от безделья, переключился на поселковых девиц. Пока он обменивался с ними двусмысленными шуточками, поигрывая автоматом и красуясь, напарники шмыгнули за насыпь по ту сторону траншеи, моментально скинули робы и остались в цивильном. Тюремную одежку закопали в рыхлую землю, натянули на стриженые затылки легкие летние кепочки с пластмассовыми козырьками, — и вот перед вами поселковые хлопцы, рядовые борцы за экологическую чистоту родного края, от других не отличишь: наши руки измазаны нефтью, на рожах темные полосы, мы славно потрудились и удаляемся на заслуженный отдых.
Напарники пошли к поселку, свернули к станции. В это время тихим ходом в сторону зеленого выходного светофора катился длинный товарняк. Без особого труда они влезли на платформу, где стоял бронетранспортер, накрытый бренентом. Пробрались внутрь, устроились поудобнее и замерли, слушая монотонный стук колес. Прошла минута, другая, третья… Стук участился — поезд набирал скорость. Тогда они, нервно хихикая, стали колотить друг друга по плечам, наконец-то поверив в свою удачу.
Часа через три на каком-то разъезде поезд остановился. Худяков осторожно выглянул из-под брезента и увидел подозрительную группу — два лейтенанта с прапорщиком и человек в железнодорожной форме шли вдоль состава, останавливаясь у каждого вагона, у каждой платформы с техникой; смотрели в бумаги, громко разговаривали, размахивая руками, затем продолжали путь, приближаясь к обжитому бронетранспортеру. А ну как взбредет им в голову заглянуть под брезент — убедиться, что там-таки БТР, а не силосный комбайн? Черт их знает, военных.
Напарники потихоньку слезли с платформы и по тропинке, исчерченной велосипедными шинами, пошли в сторону неказистого здания, похожего на вокзал в деревенской глубинке. Слева, за пыльными, в струнку высаженными тополями тянулись огороды, а за ними домишки с самодельными телевизионными антеннами.
Неказистое здание и в самом деле оказалось вокзалом, с крошечным заплеванным зальчиком, украшенным страшными железнодорожными плакатами, с квадратным, намертво задраенным окошком билетной кассы. Судя по расписанию, уместившемуся в двух строчках, ближайший — он же единственный — почтово-багажный поезд пойдет в полвторого ночи, а до той поры можно играть в шахматы, косить траву, пить водку, одним словом, коротать время в меру душевных склонностей.
Напарники склонились к тому, чтобы добираться до города каким-нибудь другим способом. Им, беглым зэкам, торчать до ночи в этой занюханной Варваровке совершенно не светит. Ментовская братия давно уже шмонает — и на близких подступах к колонии, и на дальних. И по Варваровке зорким оком пройдутся, тут сомневаться не приходится. Перевести дыхание, размять косточки — и вперед. Велика Русь-матушка, найдется укромный уголок…
В привокзальном скверике повстречали они люмпен-интеллигента Толяна — так он представился. Слово за слово: неплохо бы, дядя, бутылочку раздавить с устатку. Дядя Толян, будучи в похмельной меланхолии, воспрял духом и объяснил, что в сельмаге, кроме одеколона «Гвоздика», ничего не раздавить, но ежели в карманах шуршат кое-какие бумажки, надо идти к бабке Луше, где угостят самогоночкой сахарной, натуральной, без всякой там вредной химии. Могут и домашнего сальца на закусь отрезать солидному человеку.
У самогонщицы Лукерьи, в неизвестно чем провонявшей, неухоженной хате, они хорошенько выпили и закусили пожелтевшим от старости салом. Забрел туда еще один любитель «сахарной, натуральной» — молодой, но уже крепко порченый алкоголем парень. Короче, местные моментально надрались и полегли замертво, включая гостеприимную Лушу. Напарники оказались покрепче, да и на нерве они были; подспудное ощущение опасности не позволило им расслабиться, как этим беспечным алкашам. Худяков со значением поглядел на Серого, молча накрыл стакан ладонью и кивнул на выход — сматываемся. Выходя, заглянули в чуланчик — поманила приоткрытая дверь. В чуланчике было что-то вроде подсобки комиссионного магазина, видимо, с бабкой Лукерьей рассчитывались и натурой, как раньше в трактирах. Худякову приглянулась легкая курточка из плащевки, Серому — дорожная сумка с эмблемой итальянского чемпионата мира по футболу.
Ехали на попутках в сторону города, выдавая себя за туристов-автостопщиков. Однажды «Татру», в кабине которой они уютно устроились, обогнал инспектор ГАИ на мотоцикле и остановил жестом. Трудно сказать, о чем разговаривал инспектор с шофером (тот вышел на обочину, разговор шел вполголоса), но напарники насторожились и решили судьбу зря не испытывать. У первой же развилки сошли, двинули по разбитой, разъезженной грунтовке — куда выведет.
Ближе к ночи наткнулись на «Волгу» Зосимова.
— Вроде здесь было, — сказал Серый. Он не стал уточнять, что именно было, как-то не по себе становилось при одном лишь
