Связь писателей с инженерами и индустриализацией, таким образом, существовала на двух уровнях. Во-первых, считалось, что писатель своим творчеством формирует нового человека. Во-вторых, литераторы 1930-х гг. сами были технически подкованными специалистами и отлично разбирались в инженерном деле.

В данной работе использованы 18 наиболее популярных и цитируемых в 1930-е гг. романов и пьес. Большая часть этих произведений о строительстве родилась в годы первой пятилетки. По завершении этого периода в литературе на передний план вышли другие темы, однако в кино фигура инженера присутствовала до конца 1930-х годов.

Инженерное образование в России долгое время импортировалось из-за рубежа, ориентировалось не столько на потребности экономики, сколько на интересы дворянства и страдало существенным недостатком практики.

Еще Петр I (1672-1725) грезил о России, опирающейся на технику и благоденствующей благодаря процветающей горной промышленности, мощным верфям и системе каналов, которая откроет доступ во все уголки страны. Основанная им в 1701 г. первая школа математики и навигации, а также учрежденная в 1712 г. инженерно-артиллерийская школа были созданы британскими инженерами и математиками и курировались ими. Затем Екатерина II в 1773 г. создала первую горную академию, а в первой трети XIX в. развитие инженерного образования начало осуществляться под руководством и влиянием французских специалистов. Они создали в 1809 г. Институт путей сообщения по образцу французской Ecole national des ponts et chaussees (Национальной школы мостов и дорог). В 1831 и 1832 гг. благодаря влиянию французских ученых появились сыгравший важнейшую роль в истории русского и советского инженерного дела Технологический институт в Санкт-Петербурге, который его выпускники любовно называют «Техноложкой», и московская кузница инженерных кадров — Московское техническое училище, позже переименованное в Московское высшее техническое училище, МВТУ, которому в советское время присвоили имя Н.Э. Баумана (после реорганизации в 1930 г. училище называлось Московским механико-машиностроительным институтом, пока в 1943 г. ему не возвратили прежнее название. — Прим. пер.).

Формирование профессиональной группы техников поначалу шло не без колебаний, будучи тесно связано с промышленной революцией, продвигавшейся в России весьма медленно. Экономику страны определяло преимущественно сельское хозяйство, поэтому в большом количестве инженеров не возникало надобности и техническое образование до 1860 г. сохраняло скорее «экспериментальный характер». Вместо буржуазного профессионального сословия возникла еще одна разновидность царских слуг благородного происхождения. Инженерное образование предполагало не техническую работу, а службу в министерстве: до 1860 г. инженеров готовили исключительно к чиновничьей карьере, практический труд считался уделом низменным и презренным. Дворянские семьи пользовались техническими институтами, чтобы придать своим отпрыскам светский лоск с помощью работавших там учителей танцев и фехтования. В первой половине XIX в. было выпущено всего несколько сотен инженеров, однако после Крымской войны и реформы образования в 1860-х гг. обучение инженеров получило гораздо более широкое развитие. Институты открыли свои двери для представителей всех слоев общества, даже при том, что треть мест зачастую резервировалась для сыновей инженеров и представителей дворянства, а евреи могли составлять лишь 3% студентов. Женщинам возможность получить высшее техническое образование предоставилась только (но, если сравнивать со всем остальным миром, уже) с 1906 г., когда в Санкт-Петербурге были основаны Высшие женские политехнические курсы (переименованные впоследствии в Женский политехнический институт).

Во второй половине XIX в. профессия инженера обещала социальное восхождение и привлекала многих молодых людей из бедных семей. Начальный оклад примерно в 75 руб., жалованье в 475 руб. для инженеров на руководящих постах и 1000 руб. для начальника отдела далеко превосходили 25 руб., которые зарабатывал, например, десятник. Если в 1894 г. почти половина учащихся в петербургских технических институтах еще происходила из дворянства и чиновничества, то в 1919 г. — лишь треть, в то время как доля разночинцев, напротив, увеличивалась. На рубеже веков резко возросло количество желающих получить высшее образование, так что в 1894 г. из 2647 абитуриентов в семь институтов попали только 608 человек.

Рис. 1. Профессор Б.И. Угримов (1872-1941) в 1910-е гг., в форменной фуражке инженера со значком принадлежности к дореволюционной инженерной корпорации — двумя скрещенными молотками. Источник: РГАЭ. Ф. 228. Оп. 1. Д. 179. Л. 8

Но еще в начале XIX в. молодые люди часто не обладали достаточным начальным образованием, так как почти не существовало общеобразовательных школ, не говоря уже об обязательных для всех экзаменах на аттестат зрелости. Ввиду ориентации обучения на чиновничью карьеру оно было перегружено теорией и мало сопрягалось с практикой. Многие профессора сами никогда не работали на стройке, фабрике или железной дороге. Студенты презирали никчемных бюрократов в министерствах как «бездельников», хорошо сознавая, что и им по окончании учебы едва ли останется какой-то другой путь в профессиональную жизнь. Те начинающие инженеры, которые хотели получить практический опыт, сталкивались с серьезными трудностями, поскольку предприниматели считали выпускников технических вузов неловкими, ни на что не годными белоручкамиПроблема недостаточного практического обучения приобрела такую остроту, что общества инженеров в конце XIX в. провели несколько съездов на тему профессионального образования. Ответом на отсутствие связи с практикой явилось основание на рубеже веков политехнических институтов в Санкт-Петербурге, Томске, Новочеркасске, Киеве и Варшаве. Ввиду недостаточной подготовки инженеров на родине многие техники учились за границей или, по меньшей мере, оттачивали свои знания в Императорской высшей технической школе в Берлин-Шарлоттенбурге или Высшей технической школе в Брюсселе. Братья Борис Иванович (1872-1941) и Александр Иванович (р. 1874) Угримовы, оба принимавшие в 1920-е гг. участие в осуществлении плана электрификации России, в конце XIX в. изучали электротехнику и агрономию в Карлсруэ и Фрайбурге. Александр Павлович Серебровский (1884-1937), руководивший при Сталине золотодобывающей промышленностью, в 1911 г. окончил Высшую техническую школу в Брюсселе. Николай Федорович Банин (1877-1954), инженер-теплотехник, работавший в 1920-е гг. на первых электростанциях — Шатурской и Каширской, в 1900 г. учился в Шарлоттенбурге. После учебы, которая из-за финансовых проблем вместо предусматривавшихся пяти-шести лет часто длилась восемь-девять, выпускники далеко не сразу находили хорошо оплачиваемую работу, так как в соответствии с конъюнктурой промышленного развития в России то и дело возникала безработица среди инженеров, прежде всего после спада железнодорожного строительства в 1870-1880-е гг. и на рубеже XIX и XX вв. В Москве численность безработных выпускников вузов в 1910 г. достигала 20%. Инженер Станков разъяснял молодому коллеге положение русского инженера: «…русская фабрика… не нуждается в инженерах. Иностранный мастер и бывший русский ученик — это подлинные самодержцы на фабрике; русскому инженеру на первых порах здесь еще нечего искать».