Когда я поднялся на мостик в девять утра, то лёд был кругом, куда ни кинь взгляд. Правда, это был не сплошной покров льда, а скорее только сало, и оно вряд ли могло держаться долго — скорее всего, через несколько дней оно неминуемо должно было растаять.

На восток и север лёд был плотнее, и не было никакого резона идти в этих направлениях. Правильнее всего было бы вернуться на открытую воду. Правда, судя по ясному небу на востоке, там должно было быть чистое море, да и тучек никаких там не замечалось, а воздух был прозрачен, но из смотровой бочки открытого пространства видно не было, да и лёд в том направлении был одинаково густ. И не представлялось никакой возможности определить, достаточно ли широка полоса чистой воды для того, чтобы «Коррект» мог идти там свободным ходом. До берегов Ямала было далеко, и если бы на всём этом расстоянии море оказалось бы покрыто льдом, то мы подвергались риску быть затёртыми и бог знает сколько времени дрейфовать вместе со льдинами. Вот был бы у нас аэроплан, тогда мы могли бы отправиться на разведку на восток. И знали бы точно, есть там свободная вода или нет, и это сэкономило бы нам много дней.

Но мы решили взять курс на юго-запад и пошли полным ходом, стремясь побыстрее вырваться из ледового плена, а затем повернули на юг, чтобы обогнуть ледовые поля и потом взять курс на Ямал.

Поскольку мы шли через плавучие льдины, то имело смысл не отдаляться от берега, чтобы всё время двигаться вперёд. Потому что если только с берега подует даже самый лёгкий ветерок, то он немедленно отгонит часть льда в море, а вдоль земли образуется полоса чистой воды.

Если же постараться пробиться сквозь ледовые поля в открытое море, то велик риск засесть в них, и тут уж никакой ветер не поможет высвободиться из плена. И вообще ветры чаще всего способствуют уплотнению льда с наветренной стороны и разрежают его с подветренной.

Вторник, 12 августа.

Лишь через несколько часов, под самое утро, удалось нам добраться до края льда. Вновь мы должны были идти на юг — то у самой кромки ледяного поля, то врезываясь в него.

Чем дальше, тем больше уходили мы на юг. Мы видели землю на южном берегу Карского моря и всё утро удалялись от неё не более чем на 6–8 миль, как считал наш капитан.

В конце концов он решил, что у нас нет иного выхода, как идти на восток сквозь ледовый пояс, поскольку он тянулся к югу до самого берега. Судно сначала с трудом могло пробиться между большими льдинами. Но потом вдруг лёд стал неожиданно редеть, и, когда я вышел на палубу около девяти утра, вокруг была почти чистая вода с отдельными льдинами. «Коррект» мог уже идти прямо на северо-восток. Было пасмурно и туманно. Лот показывал 11 саженей.

Наконец около одиннадцати утра на востоке сквозь туман проступили очертания низкого берега. Это был Ямал — та самая песчаная земля, которую я видел сквозь такой же туман 20 лет назад. Он напоминает Листер или Йедерен[24], хотя берега его и намного выше и скорее более походят на западное побережье Ютландии[25]. Весь Ямал — это одна большая равнина, образованная из отложений песка, глины и гальки. Берега его круто обрываются в море, высота их от 20 до 30 метров. Внутри же Ямал — низкая волнистая долина, поросшая травой, мхом и редкими кустиками ивняка. И ещё там много малых и больших озёр, мелководных рек и ручьёв, а также прекрасных пастбищ. Потому-то летом по всему Ямалу, до самой его северной окраины, кочуют со своими стадами оленей самоеды.[26]

Мы поменяли курс на северный и пошли вдоль берега. Вскоре мы заметили вдали на длинном мысу высокую веху[27].

Вероятно, это была отметка русских картографов устья реки Мора Яга, к северу от мыса Мора Сале. Ямал настолько плоский, что практически невозможно отличить одну его часть от другой.

Но вот к северу полоса свободной воды опять сузилась, ветер же всё время дул с запада, а потому мы решили не рисковать и не идти на север по чистой воде у самого берега. Ведь если бы лёд неожиданно сгустился, то судно оказалось бы в тяжёлом положении у этого берега, рядом с которым полно отмелей. Мы остановились, чтобы осмотреться и сориентироваться. А капитан наконец-то мог часок-другой вздремнуть в своё удовольствие, потому что он по-настоящему не ложился в постель с самого нашего отплытия из Норвегии.

Западный ветер медленно нёс нас к земле. По мере приближения к берегу всё яснее можно было различить стоявших возле вехи людей. Он толпились вокруг жерди и во все глаза смотрели на нас. Были ли это самоеды или русские, которые прибыли, чтобы наладить беспроволочную телеграфную станцию? Этого мы знать не могли.

В бухточке к северу от мыса мы увидели лодку с мачтой. Мы решили, что всё-таки это, должно быть, русские и нам можно рассчитывать получить у них столь важные для нас сведения о состоянии льдов. А поэтому мы тут же стали собираться на берег, тем более что капитан всё ещё спал. Но сначала надо было подкрепить свои силы и пообедать.

После еды мы уже были готовы спуститься в лодку, как вдруг Юхансен, сидевший в смотровой бочке, закричал, что от берега отчалила лодка. Кто же к нам плыл — русские или самоеды? Мы были в нетерпении.

Скоро в бинокль мы смогли рассмотреть людей, сидевших в пробивавшейся сквозь льдины лодке. Во всяком случае, одеты они были в самоедскую одежду из оленьего меха с капюшоном на голове. Как заметил Лорис-Меликов, они очень напоминали обезьян. В лодке сидело шестеро человек, но пол их определить было затруднительно.

Востротин громко приветствовал их по-русски, но они только поклонились в ответ по-восточному и помахали руками. Востротин вновь закричал. Старик, сидевший за рулём, похоже, был на судёнышке главным, встал в лодке посредине, поклонился да так и замер, глядя на нас непонимающе. Стало очевидно, что в лодке не поняли ни единого слова, а сидевшие на вёслах перестали грести.

Тут уж мы замахали им в ответ со всем возможным дружелюбием и знаками пригласили подняться на борт. Тихо и осторожно подошли они к спущенному трапу, а Востротин всё это время продолжал им что-то говорить.

В результате оказалось, что один из них немного понимает по-русски. Он был из-под Пустозерска — вероятно, зырянин[28]. Зыряне просто паразитируют на самоедах, заметил Востротин. Остальные наши пятеро гостей были самоедами из Обдорской области.