— Скажите, а Нина…

— Николаевна. — Он смахнул со щеки слезу.

— Николаевна. Она вчера во сколько вернулась?

— А что? — Сергей вдруг испуганно посмотрел на нее. — Я не помню. Часов в семь или что-то около того.

— А уходит во сколько?

— Обычно часов в шесть.

— Понятно. Значит, почту она на обратном пути забирает, когда с работы возвращается?

— Ну да, а что? — Сергей отложил нож и тихонько сел.

— А почему она тогда вчера ее не забрала?

— Откуда я знаю?! — Он резко встал. — У нас ребенок пропал, а вы еще хотите, чтобы она о почте думала.

— Но ведь когда она возвращалась, еще не знала, что он пропал. Почему же не вынула?

— Не знаю. Простите, у меня там стирка. — Мужчина опять метнулся в ванную.

Опять какие-то неувязки. Клава вдруг поймала себя на том, что просто физически ощущает — ее куда-то ведет. Прямо как охотничью собаку по следу. Или, лучше, ищейку.

Смирнов застрял в ванной минут на двадцать. Витя уже успел окончательно расковырять котлету и убежал в комнату смотреть телевизор. Клава посмотрела на часы. Время было половина третьего. Странно. Мать с работы так и не позвонила. Эти водители троллейбуса бывают в диспетчерской на каждой конечной остановке, значит, ей должны сказать. Самый длинный маршрут часа полтора, не больше, значит, она уже должна была позвонить. Минут двадцать, как должна была. Но не позвонила.

— Откройте, пожалуйста! — Клава постучала в ванную. Но ей никто не ответил. — Сергей Владимирович, откройте!

Сергей промычал что-то, и щелкнула задвижка.

— Простите, но я еще хотела бы у вас спросить…

— Что? — Смирнов раскачивался в разные стороны, держась за стену, и тупо смотрел на нее. — Что вам угодно знать?

Глаза его блестели, изо рта несло перегаром. На полу валялась пустая бутылка «Столичной».

— Я ничего не знаю, отстаньте от меня. — Он оттолкнул ее и побрел в комнату. Там свалился на тахту и тут же захрапел.

Клавдия набрала номер троллейбусного парка.

— Даша, это снова я… — успела она только сказать.

— А я только собиралась звонить, — перебила Клавдию подруга Нины. — Не было сегодня Кокошиной на работе. Я ж говорила, она бы ко мне зашла… А че там происходит, а?

— Нет-нет, ничего страшного, — вы позвоните, если что-нибудь узнаете?

— А то!

Клавдия положила трубку.

— Ну вот, и что теперь?

— Ничего. Мама, когда веунется, его бить будет. Но он все уавно до утуа не встанет.

— Если вернется, — тихо поправила Клава. — Знаешь что, а ну-ка собирайся.

— Куда? — Витя тут же вскочил и радостно бросился в прихожую.

— Поедем ко мне. — Клава взяла со стола блокнот, вырвала листок бумаги и стала писать записку. — Одного я тебя с ним не оставлю. А мама, когда вернется, мне позвонит. Я ей номер телефона оставлю. Поедем?

— А моожено купишь?! — весело закричал он из прихожей.

— Куплю, куплю. — Клава дописала записку и положила ее на стол.

Дома они были через полтора часа. Клава позвонила в дверь, но ей никто не открыл.

— Странно. — Она полезла в сумку за ключом. — Федя еще не вернулся…

Витька только скинул пальтишко и сразу направился в комнату Ленки. Теперь уже сам достал из комода старые детские книжки и читал до самого вечера, пока его не уложили спать.

Мама Вити так и не позвонила…

Воскресенье. 7.23 — 9.40

Проснулась Клавдия от стыда.

Он ощущался почти физически. Словно что-то кольнуло ее, бросило в жар, перехватило горло, не давая дышать.

«Боже мой, что я делаю?! — лихорадочно спросонья думала Клавдия. — Я нашла на улице чужого ребенка, держу его у себя, а его мать где-то убивается. Я должна была сразу же сдать его в милицию. Они должны искать. А я что наделала? И еще работник правоохранительных органов! Да что со мной? Совсем по весне с ума сошла?!»

Она лежала, глядя на безмятежно спящего Федора, и корила себя беспощадно.

У мужа на лице была блаженная улыбка, он похрапывал приоткрытым ртом Клавдия мягко тронула его за плечо:

— Федя, ляг на бочок, — ласково сказала она.

Кажется, в «Аргументах и фактах» она прочитала, что если человек храпит, ему это очень вредно. Надо сразу же перевернуть его на бок.

Федор послушно повернулся к ней спиной.

«Нет, ни в какую милицию я Витеньку, конечно, не отдам, — уже немного успокоилась Клавдия. — Но сейчас же сяду на телефон и разыщу всех его родных».

Пока она соображала, каким образом искать родных Вити Кокошина, внимание ее привлекла длинная неглубокая царапина на спине мужа. Видно, под машиной задело.

Она тихонько соскользнула с кровати, накинула халатик и хотела уже было идти в ванную, как Федор вдруг вскинулся и вытаращил глаза:

— Который час?

Клавдия долго боролась с мужем, чтобы не задавал безграмотного вопроса: сколько время? Особого успеха не имела, но вот с недавних пор Федор стал говорить правильно: который час?

— Без пятнадцати восемь, — ответила Клавдия.

— Ты что?! — испуганно заморгал муж. — Я ж тебя просил — толкни!

— Федя, сегодня воскресенье. Сегодня — выходной, — улыбнулась Клавдия.

— Это у тебя выходной, — засуетился муж, тыча ногами в новые тапки. — А у меня работа!

Клавдия пожала плечами. На родной свой завод Федор в воскресенье никогда не ходил, даже когда был аврал и объявляли воскресник. Принципиально. Терпеть не мог лихорадочной работы. А вот сейчас…

— Я первый! Я первый! — выскочил он в прихожую, оттесняя Клавдию от двери ванной.

Клавдия пропустила торопящегося мужа и пошла на кухню пить свою традиционную размороженную воду.

Еще с вечера она доставала кругляшок льда из морозилки, а утром, до завтрака, выпивала два стакана ледяной и, как ей кто-то сказал, очень полезной, просто-таки чудодейственной воды. Может быть, она сама себе внушала это, но настроение после двух стаканов действительно поднималось и внутри становилось как-то свежо и прохладно.

«Витенька, кажется, говорил что-то про бабушку. Точно. Он говорил, что мама на лето шубу отдает бабушке. Господи, что же я сразу не догадалась позвонить!»

Федор вылетел из ванной, зыркнул в кухню:

— А завтрак где?!

— Сейчас-сейчас, — встрепенулась Клавдия. — Я ж не знала, что ты так торопишься.

— Мне еще до Коломенской добираться!