покачал головой, — Пень вернётся в обед, уехал вчера на охоту с какими-то московскими шишками, приехавшими на соревнования.

— А сколько у нас презервативов?

— Только три, — тут она расстроилась, — хотя мне по фигу, могу и без них, если залечу от тебя, скажу ему что от него.

— Мне, зато не всё равно, — я отрицательно покачал головой, — ну что же, тогда давай грамотно потратим оставшиеся за отведённое нам время?

— Да мой рыцарь, — она улыбнулась спокойной улыбкой.

Глава 5

Расставание с Ирой, вышло тяжёлым. Как она не храбрилась, как не уговаривала себя, но всё равно разрыдалась и долго не хотела отпускать меня. Было непонятно, сможем ли мы увидеться ближайшее время ещё раз, поэтому она и не хотела возвращаться к Пню. Она его ненавидела всеми фибрами души, упрашивала меня рассказать, как его можно отравить, но я сказал, что это не её дело, да и к тому же, как мне не противно это признавать, эта смерть была для нас проблемой. Во-первых, её точно будут расследовать скрупулёзно его кураторы, а если поймут, что Ира сама это устроила, то ей может светит тюрьма, ну и во-вторых, с его смертью обрубаются все ниточки к схеме перепродажи советских детей-сирот заграницу. Так что нужно нам с ней признать, что Пню придётся ещё недолго покоптить Землю, хотя нет сомнений, что он поплатится по итогу за все свои грехи.

Кое-как успокоив Иру, я сам со смятённым сердцем вышел во двор и побежал лёгкой трусцой в сторону военной части. Совесть начала ковырять ранку в сердце, напоминая о вине перед Аней, но я стремительно гнал прочь эти мысли, ведь Ире я не мог отказать в близости, она слишком была на этом зациклена. Считала, что мы расстались только из-за неё и того случая, и была готова на всё, чтобы ситуация не повторилась.

Раздумывая над произошедшим, я вернулся в расположение части, а затем пошёл в ванную и переоделся.

— Бегал Вань? — в комнату широко зевая, зашёл сонный Сергей Ильич.

— Угу, — буркнул я, старясь быстрее надеть майку, чтобы он не увидел лишнего на моём теле.

— Раненько ты конечно, — он, не обращая на меня внимания, снова лёг в кровать, буркнув при этом, — шиповки запасные привезли, я поставил рядом с твоей кроватью.

— А, да? — тут же обрадовался я, бросаясь к нужному месту и осмотрев югославские потрёпанные шиповки, в которых были уже заменены три родных шипа на наши, одел их, облегчённо вздыхая, они были как раз.

— Ну? — тренер повернулся ко мне лицом.

— Говняные конечно, но лучше, чем босиком, — вынес я вердикт.

Он громко хмыкнул, но комментировать не стал.

Бережно сняв обувь, я поставил её под кровать, а сам надел кеды и пошёл разминаться, чтобы через пару часов быть готовым ехать на стадион.

* * *

При входе в раздевалку, нас перехватил товарищ Белый, рядом с которым стоял белобрысый парень с внимательными глазами.

— Познакомитесь, Игорь, — представил он нам его, — будет вас сопровождать до конца соревнований.

— Так всё серьёзно? — удивился я, конечно не став при большом количестве народа интересоваться результатами исследования шиповок.

— Ты газеты что ли утренние не читал? — комитетчик пристально на меня посмотрел.

— Нет, а что там? — удивился я, посмотрев на него и на тренера. Кузнецов тоже был удивлён его словами.

— Лучше тебе не знать тогда, — отмахнулся товарищ Белый, — бегай с пустой головой.

— Эй! — возмутился я, — я теперь от любопытства не смогу успокоиться!

— Ваня, просто бегай, — он покачал головой и оставив с нами охранника, пошёл к тренерам сборной.

— Сергей Ильич, в киоск сбегаете? — я повернулся к Кузнецову.

— Уже бегу Ваня, — он сорвался с места и вернулся через двадцать минут, в подавленном настроении. Не отдавая мне, то что держал в руках: две местные украинские газеты — «Комсомольское знамя», «Правда Украины» и одну из центральных газет всесоюзного тиража «Известия».

— Думаю товарищ Белый был прав, не стоит тебе их читать перед стартами, — нахмурился он.

— Сергей Ильич, — я протянул руку, посмотрев ему в глаза. Он нехотя, отдал мне их. Начал я разумеется с «Известий» поскольку они и «Труд» были самыми читаемыми в СССР печатными изданиями.

— «Бегаю — как хочу», «спортсмен, которому всё равно», «таким не место в комсомоле и спорте», — пробежался я по самым громким фразам в статье, где клеймилось моё наплевательское отношение к зрителям, советскому спорту и бегу. Рассматривались различные варианты, что меня привело к такой жизни, и ниже имелись фотографии, переснятые с американских газет, где я мило улыбаюсь американскому послу и его жене. В общем, кто бы это ни был, клевета состряпана была очень хорошо, даже талантливо. Впрямую меня не обвиняли в сотрудничестве с американцами, но намёков было разлито столько, что для простого советского гражданина становилось понятно, что я продался американцам за лобстеров, фотография которых тут же была приведена с того же приёма, и теперь позорю советский спорт перед всей Европой.

Закончив чтение, я бегло глянул на украинские газеты, но там была простая калька с того, что я уже прочитал в «Известиях». Вернув газеты взволнованному тренеру, я стал молча переодеваться.

— Ты чего Вань такой спокойный? — удивился он, — неужели тебя это враньё не задело?

— Да задело конечно Сергей Ильич, я же не железный, — слабо отмахнулся я от него, — но мне всё равно, я приехал завоёвывать медали.

— Ну смотри, — он расстроился ещё больше.

У меня не осталось ни малейших сомнений, что это дело рук Пня и его украинских покровителей, поскольку такой высокий уровень грязи, простой советский журналист вряд ли смог нарыть сам. Чего только стоят фотографии из американских газет. Как я не пытался выбросить всё это из головы, но всё равно выходил на стадион в не очень хорошем настроении.

— Позор!

— Прочь отсюда!

— Иуда, почём родину продал?!

Под эти выкрики и свист я вышел из комнаты ожидания на дорожку. Стадион бурлил, кипел, негодовал, даже иностранные спортсмены изумлённо смотрели по сторонам. Некоторые знали русский, и понимали, что вся людская злость направлена на одного меня.

Готовясь к старту, я даже краем глаза видел, как появляются дополнительные отряды милиции, встающие вдоль трибун.

— Получи американская Иуда!

Мне в грудь что-то ударило, и опустив взгляд вниз, я увидел, как по мне стекают остатки сырого яйца. Милиционер тут же бросился и схватил прорвавшегося гражданина, уводя его куда-то в подсобные помещения. А на трибунах и рядом тут же защёлкали фотокамеры. Сам забег задержали на время, пока привели дорожку в порядок,