…тринадцать, четырнадцать.

Довольный Голицын спрыгнул с турника на землю. Наступила очередь Маркони. Они – победители недавних спаррингов – подтягивались, с каждым разом прибавляя к количеству повторений единицу, и менялись друг с другом.

Чем больше времени ваш соперник проводит на турнике, тем больше времени у вас на восстановление. Вот такая русская народная забава, в некоторых областях известная как «игра в «армяна», тот, кто не смог подтянуться необходимое количество раз, тот «армян». В атлетике такой способ выполнения упражнения называется «твоя очередь – моя очередь», но играть в «армяна» почему-то азартнее.

Они поднялись до четырнадцати, а потом их ждал путь вниз – надо было выполнить упражнение еще тринадцать, двенадцать и так далее раз до одного. Руки уже затвердели, мышцы на ощупь напоминали палку финского сервелата, но пока Поручик держался. Более жилистый Марконя ждал с подхода на подход, что старлей «сдохнет». Турник – это его стихия, и никому с ним не совладать. Он король всего побережья, и честь оказывается тому, кто вступает с ним в заведомо проигранную схватку.

Ветер с залива сам забрасывал в легкие необходимый кислород, только рот открой.

Показалась голова над турником, поставленным на горушке ради развлечения, – посмотри на окрестности с высоты. На кораблики в бухте, кажущиеся крохотными с высокой сопки, на уходящий в рейд танкер, на бесконечный горизонт, на бликующую ткань воды, на повисших чаек, высматривающих под водою добычу.

Посмотрел? Пора руки разгибать, бицепсы затекли.

Задержавшись над перекладиной, Голицын понимал, что выдохся. Если уходишь, уйди красиво. Спрыгнув, он мгновенно отошел от напряжения, но понимал, что дошел до предела, а довольный Марконя комментировал:

– Слабак.

– Может, в зал, пожмем родимую? – поддел Поручик, но вовремя умолк, потому как подзабыл об ушибленной в спарринге руке.

И иметь бы Денису сегодня снова бледный вид, если бы не сотовый телефон. Группу срочно собирали в штабе.

– …Едем купаться, загорать, – начал инструктаж Татаринов, рассматривая шестерых подчиненных, рассевшихся за партами учебного класса.

– Опя-ать, – промычал Малыш, но тут же поспешил извиниться.

– Ничего страшного, – любезно принял ошибку подчиненного командир. – После как-нибудь пробежите пять километров по стадиончику, и инцидент исчерпан. Можно в кроссовках.

– Так точно, – согласился погрустневший мичман.

На огромном мониторе появилась карта Европы.

– Два дня назад в сербском городе Кралево… – Мышка ткнула в точку, и после двойного щелчка карта выросла вдвое. Щелкать пришлось не раз, пока бойцы не увидели небольшой городок, расположившийся сразу на трех речках. – Произошло следующее… – На экране начали сменять друг друга фотографии зверств боевиков. – Диверсионная группа из четырех человек, состоящая из албанцев, вооруженная современным оружием и спецсредствами, вошла на территорию Сербии со стороны Косово. Расстреляв администрацию города, они заманили местное спецподразделение в ловушку. Применив дымовые шашки и хлорпикрин, уничтожили отряд. Одновременно с началом боестолкновения пустили дымы и яд на улице, благодаря чему сумели вырваться из города. Перехвачены пограничниками на границе с Косово. Командир группы смог уйти. Один взят живым, остальные уничтожены.

Голицын спокойно смотрел до того момента, пока килобайты снимка не сложились в картину бойни в зале заседаний. Увиденное проняло.

– Это вторая группа за неделю. Первую смогли блокировать и не дали ей развернуться. Сербы не говорили о потерях в первом случае, но по тому, что мне передали, можно судить об ожесточенном бое. Сколько таких отрядов еще будет – неизвестно. Если не прекратить диверсии, конфликт на Балканах вспыхнет с новой силой. Цели тех, кто стоит за боевиками, пока не ясны.

От политики к практике. Фотки исчезли, и появились образцы снаряжения боевиков.

– Это не голодранцы. – На экране возник американский усиленный бронежилет OTV с характеристиками. – Останавливает пулю калибра 7,62. Используется в Афганистане и Ираке, защищает пах и плечи, в усиленном варианте просто бетон.

Дальше пошли SIG и пистолеты с глушителями. Потом оптика, ножи, ботинки, оболочки дымовых шашек, ручные гранаты, гранаты к подствольникам, обгоревшие противогазы.

– Шестьдесят два трупа, плюс трое пограничников – шестьдесят пять. Сербия воет от ярости. Основная задача: прервать поставки оружия. Отслеживание, сканирование, возможно, обыск прибывающих в порт Влера, это в Албании, судов. Выдвигаемся через два часа. Через четыре должны быть в воздухе. Садимся в Цетине, Босния и Герцеговина. Едем на побережье, перебираемся на яхту и выдвигаемся к албанскому порту. Мичман, раздайте документы. – Малыш взял со стола новенькие российские загранпаспорта. – Учите, кого и как зовут. Для местной полиции вы богатые русские на отдыхе. С чем вас и поздравляю. Там курорт у них, иху ж мать. Поддержка: «Ил-76», на котором и прибываем. А также в акватории Ионического моря… – командир вернулся к карте и показал, где названное море находится: «вот Греция, вот Италия, вот море», – торчит фрегат «Смотрящий», который гоняет по региону, по словам небезызвестного вам вице-адмирала Старостина, французскую подлодку. Свидание у них в строго назначенное время. Недавно получили новую вертушку «Ка-40», чем очень гордятся. Нам как раз подойдет.

Появилась картинка палубного вертолета. Красив, зараза. И не топорщится из него ничего, все спрятано и обтекаемо. И два винта, как у «Черной акулы». Прынц, ни больше ни меньше.

– Старшим группы назначаю, согласно званию, капитан-лейтенанта Марконю. Сам отправляюсь в Сербию. Встретиться с вами должен в албанском порту. Командировка продлится или до выполнения задачи, или до смены, которая будет через два месяца. Времени у нас достаточно. За работу.

«Если хочешь что-то сделать, сделай это сам», – повторял раз за разом про себя Резар, пристроившись сзади к травленой блондинке с большими сиськами. Напряжение накопилось. Снять его не удавалось ни выпивкой, ни наркотиками, ни шлюхами. Он три дня как вернулся с операции, два дня как выполз из госпиталя, день как кутил.

Первую тройку обнаружили и раздолбали еще до того, как они успели хоть что-то сделать. Потом он стоял в кабинете перед руководителем организации НОФА и заместителем премьера Албании в одном лице, а тот истерил и мочился на него кипятком в течение часа, забрызгав при этом слюной дорогущий иранский ковер.

«Иди тогда сам! Иди сам, если не можешь подобрать людей!»

Фатоса в первый рейд Резар не послал. Не желая участвовать, толстяк откупился от него последними деньгами. Для второго раза средств у него уже не было. Пошел, пополз, побежал.

«Он чуть не завалил все дело», – вспоминал Резар, продолжая протыкать девку.

– Отвали, – вдруг пнув ее коленом от раздражения, пересел на небольшой диванчик.

Кончить он не мог минут десять, а может, и больше. Делано рассмеявшись, девица изогнулась и, повернув шею, стрельнула на него карими глазками, а потом встала с мягких подушек, разбросанных на малиновой скатерти, и стала трясти загорелой задницей без единого намека на полоски от стрингов прямо перед носом развалившегося мужика.