Массено ничего не мог сделать с этой находкой. Но, возможно, чародеи Мистерии смогут. Многие виды магии основаны на подобии и сродстве – имея волос или обрезок ногтя человека, можно разыскать его или наложить проклятие…

Неизвестно, получится ли что-то такое с этими кристаллами живой Тьмы. Но надо попытаться. Здесь Массено в любом случае больше ничего сделать не может.

Он прихватил также гримуар и жезл. Возможно, волшебники и из них сумеют что-нибудь извлечь.

А если нет… что ж, Массено просто бросит их в выгребную яму.

– Кто дерзает вступить под своды Ахлавода? – снова раздался глас.

– Не отвечайте ему! – шикнул Плацента. – Пошли, как будто не слышим!

Искатели Криабала попробовали так и сделать. Глас повторился еще дважды, все более настойчиво, но путники продолжали прикидываться глухими.

И тогда перед ними появилось сияющее лицо-маска. Оно висело в воздухе, а вместо глаз и рта зияли пустые отверстия. Перекрыв путь, страж Ахлавода раздраженно сказал:

– Я знаю, что вы меня слышали! По-вашему, я полный идиот?!

– Прости нас, о добрый дух, мы посчитали, что твой дивный голос – просто коллективная галлюцинация, – повинился Дрекозиус. – В последнее время с нами случались и более странные вещи.

– Во мне нет ничего странного. Я просто дух-хранитель Ахлавода. И, если хотите через него пройти, вам придется меня ублаготворить.

– Мы понимаем, – поклонился Дрекозиус. – Подскажи, как мы можем это сделать, если будет на то твоя и богов милость.

– Будет. Я на самом деле очень нетребовательный дух. Мне много не нужно. Оставьте мне одного из вас – и идите себе спокойно.

– Можешь забрать гоблина, – без раздумий сказала Джиданна.

– Заткнись, тля! – бешено заорал Плацента. – Почему опять гоблина-то?! И я не гоблин, я полугоблин, стерва!

Дрекозиус печально вздохнул, приложил персты к переносице и промолвил:

– Добрый дух, не согласишься ли ты на некую иную оплату? Как бы ни был счастлив любой из нас навек остаться твоим гостем, это все же слишком высокая цена только за то, чтобы позволить пройти. Уверен, что ты, будучи существом высокоинтеллектуальным, и сам это понимаешь, но просто решил остроумно пошутить над странниками. Вероятно, тебе чрезвычайно скучно целыми днями сторожить эту пещеру, и ты пользуешься любой возможностью, чтобы развеять хандру.

– Вообще, да… – задумчиво согласился дух. – Мне тут действительно дико скучно. Если вдуматься – и зачем мне этот вонючий гоблин-то?..

– Это я-то, по-твоему, вонючий?! – фыркнул Плацента. – Это ты еще моего папашу не нюхал, тля! Рассказать тебе, чем он пах, вонючка ты летучая?!

– А расскажи, – внезапно согласился дух-хранитель. – Расскажи мне интересную историю – только действительно интересную! – и я тебя пропущу.

Плацента что-то невнятно прогундел, но вообще-то предложение показалось ему выгодным.

Всего-то почесать немного языком? Дешево!

– Ладно, тля, – довольно сказал он. – Если тебе так втемяшилось, я расскажу. Уж расскажу, тля. Было это, ярыть, в восемьдесят втором годе, когда я еще в люльке лежал и под себя гномов делал. А, хотя нет. Погоди. Тля… когда ж это было-то?.. Погоди-погоди!.. Тля, суета какая-то…

Плацента нахмурился, пытаясь вспомнить, когда случилась единственная в его жизни встреча с отцом. И в конце концов таки вспомнил, что было это в тысяча четыреста девяносто втором, когда ему едва-едва исполнилось одиннадцать. Гоблины и полугоблины взрослеют быстрее людей, поэтому Плацента в том возрасте уже вовсю резал карманы и даже успел пощупать одну нетребовательную потаскушку.

И однажды, когда он вернулся домой – а Плацента тогда еще жил с матерью, – то услышал за дверью спальни знакомые звуки. Его родительница к тому времени уже совсем истрепалась, но иногда ей еще удавалось завлечь клиента из самых неразборчивых.

Это оказался гоблин. Гоблин, тля! Плацента прекрасно знал, что его маман не брезгует этой кривоногой падалью – он все-таки иногда смотрелся в зеркало! – но его все равно до не могу это бесило.

И в этот раз Плаценту прорвало. Он спрятался за рваненькой занавеской, приготовил нож и стал ждать, пока этот вонючий гобло вынет свой волшебный жезл и выйдет сам.

Тот вышел очень быстро. Покряхтел еще минуты две, свалился, еще с минуту бубнил о чем-то за дверью и весело гыгыкнул. Плацента расслышал звон монет и напрягся.

Он уже собирался выпрыгнуть и ударить. Но тут наконец увидел очередного хахаля мамаши… и рука замерла.

Плацента словно смотрелся в зеркало. Довольно кривое и мутное зеркало, в котором отражалось более скрюченное, морщинистое и зеленокожее его подобие… но сходство все же было налицо.

Гоблин тоже это заметил. Он расплылся в кривой ухмылке, назвал Плаценту «сынишкой» и предложил сходить в кабачок.

Там и прошел первый и единственный вечер, который Плацента провел с отцом. Он до сих пор вспоминал его с умилением.

Особенно кошелек, который подрезал у бати, когда прощался.

Радость омрачало только то, что и батя спер у Плаценты кошелек. Но там денег было гораздо меньше, так что полугоблин все-таки остался в выигрыше.

Духу-хранителю история понравилась. Он согласился пропустить Плаценту, но потребовал такой же платы и с остальных. Те и без того уже догадались, к чему идет дело, так что спорить не стали.

Джиданна неохотно рассказала, как подобрала в парке голодную грязную белку, распознала в ней редкое волшебное животное и накормила единственной своей золотой монетой. Белка смолотила ее мгновенно и прониклась к тогда еще студентке Униониса искренней симпатией. Та взяла ее домой и через некоторое время обратила в фамильяра.

После этого они стали близки, как бывают близки только волшебник и его фамильяр. Объединили мысли и чувства. После этого, правда, выяснилось, что белка – существо злонравное, ворчливое, ленивое и прожорливое, но волшебства в ней было до кира, так что Джиданна все равно осталась довольна.

Белка же, неслышная для людей, но не для духа, добавила от себя, что ее волшебница – тоже существо злонравное, ворчливое, ленивое и прожорливое.

Рассказал занимательную историю и отец Дрекозиус. Причем не из своей жизни, а просто одну байку о трех епископах, которые нашли потерянную иерофантом Грандпайра шапку и чуть не поубивали друг друга, заспорив, кто оную шапку будет возвращать. Возможно, Дрекозиус этот анекдот попросту выдумал, но дух все равно остался доволен.

Кое-как удалось выдавить историю и из Мектига. Та оказалась самой короткой из четырех, посвящена была встреченному в Шиассе Солетунгу, да к тому же дармаг почему-то попытался изложить ее в стихах.

Сам он, правда, заявил, что это не стихи, а нид.