– Не знал, что обладаю таким редким даром – привлекать внимание красивых девушек в темноте, издалека и со спины.

Лида, осознав абсурдность своих слов, почувствовала, что краснеет, и решила перевести разговор на другую тему:

– Просто мне необходим мужской совет, – по какому поводу она еще не придумала и поэтому решила немного потянуть время. – Скажите, а вы всегда читаете на улице в темноте?

– Девушка, признайтесь, вы заключили какое-то пари с подругой, которая сейчас ожидает вас за рулем той красивой машины? Скажите сразу, что я должен сделать? Я так понимаю, что вам от меня нужно именно действие, а не слова, ведь если это пари, то ваша подруга с такого расстояния может лишь что-то увидеть, но никак не услышать – от дороги до нас – метров сто, не меньше. Или вы как раз в эту минуту и выполняете условия пари – пройтись с незнакомцем?

Лида почувствовала себя полной идиоткой, глупой малолеткой, пытающейся «повесить лапшу на уши» взрослого умного мужчины. Незнакомец показался ей мудрым старшим товарищем, который знает о жизни то, чего не знает она. Как ни странно, это чувство было приятным, и Лида подумала: «Я, наверное, соскучилась по отцу, надо будет завтра позвонить родителям».

– Какое пари? – как можно натуральнее удивилась она, – мы ни о чем не спорили, честное слово, – сказала Лида, а про себя подумала: «Оправдываюсь тут перед ним, как школьница перед учителем. Я же, вроде, гордая и независимая…. По крайней мере, была. С утра».

Свойственная ей уверенность куда-то испарилась, да и действие алкоголя тоже почти закончилось.

– Послушайте, девушка, вы ставите меня в неудобное положение. Я чувствую себя каким-то строгим директором школы.

«Он еще и мысли читает, – испуганно подумала Лида. – Все, надо уходить».

– Знаете что, сейчас уже поздно, я немного устала, да и вас, наверное, друзья уже заждались. Вы мне оставьте свой номер телефона, я вам позвоню, и мы пообщаемся в более удобное время.

– Если вам так будет угодно…

Мужчина достал из внутреннего кармана куртки ручку и маленький блокнот, в котором, как оказалось, осталась всего одна чистая страничка. Вырвав ее, он что-то быстро написал и отдал девушке.

– Вот, пожалуйста. Только я на девяносто девять процентов уверен, что вы не позвоните. Но все равно было приятно с вами пообщаться.

– До свидания.

– Всего доброго. Будьте осторожнее на дороге.

Лида максимально быстрым шагом направилась к машине. Она уже почти протрезвела и с ужасом начала осознавать всю нелепость происходящего.

– Быстро ты, – сказала Лена, изнутри открывая дверцу машины, – передумала на полпути?

– Вот, – вместо ответа Лида протянула ей записку.

– Ни фига себе! Уже до любовных писем дошли? Так, посмотрим, что тут у нас, – Лена выдернула из рук Лиды бумажку и, включив лампочку, поднесла ее к свету, – ой, какая прелесть – это у него такая визитка. Имя и телефон. Естественно, «Мегафон», федеральный номер, кто бы сомневался. Ни должности, ни места работы, хотя, если бы была нормальная работа, была бы и нормальная визитка. Значит, я не ошиблась – он полный лох. Нет, просто король лохов! И, кстати, имя у него соответствующее – Семен – вполне подходит к его статусу. Лидия, я тебя поздравляю – на редкость удачный улов.

– Лен, я спать хочу. Отвези меня домой, уставшим голосом попросила Лида.

– Конечно, дорогая, за пятьдесят тысяч хоть на край света!

«Единственный в мире тиран, которого я согласен принять, это тихий голос, идущий из глубины души».

Махатма Ганди

На следующее утро вместе с похмельным синдромом Лиду преследовали воспоминания о вчерашнем незнакомце.

Его потрепанный вид, заношенная одежда, старомодные ботинки вызывали не раздражение, а чувство, будто треснула оберегавшая ее скорлупа. Лида думала о том, что Семен – совершенно из другого мира, который не лучше и не хуже того, в котором она жила, просто он совсем другой.

Лучики солнца, прокравшись сквозь плохо задернутые занавески, грели комнату и душу. Лида нежилась в постели, размышляя: «Давненько я в народ не выходила. Там все по-другому. Я думала, мне будет сложно общаться на языке быдла, а оказалось, что это после нашего тусовочно-модельного быдла трудно перестроиться на разговор с интеллигентным человеком. Как его зовут? Семен… Сема, значит. У меня никогда не было знакомых с таким именем. Да-а, все по-другому», – Лида улыбнулась сама себе. Ей было отчего-то очень хорошо и приятно.

Мысли прервал телефонный звонок.

– Лидочка, доброе утро. Я тебя не разбудила? – это была Полина, – можно я к тебе приеду и останусь на ночь? – ее голос заметно дрожал.

– Конечно, можно! Я буду только рада. Полин, что-то случилось? – Лида отвлеклась от своих мыслей и переключилась на подругу.

– Может случиться страшное, если я останусь дома.

– Ты не одна?

– У меня тут морская звезда на ковре. В общем, мне сейчас не очень удобно разговаривать. Все подробности при встрече, ладно? Я буду через час. У тебя все нормально?

– Да, нормально. Вчера поспорила с Ленкой на пятьдесят тысяч евро, что построю любовь с первым встречным.

– Ну и кто выиграл?

– Пока все в моих руках.

– Значит, кандидат уже есть?

– Да, зовут Семен.

– Ничего себе! И что ты с ним будешь делать?

– Понятия не имею. Если честно, я вчера была просто «в хлам». Приезжай, вместе подумаем.

Вчера уставшая после показа и бессонной ночи Полина приехала в свою съемную квартиру, которую, к слову, оплачивала она одна, и застала следующую картину: в гостиной, удобно расположившись на большом диване, сидели пять человек – Вадик, трое незнакомых Полине молодых парней и вульгарная девица в ультра-мини. Они курили кальян и сигареты, пили виски и закусывали тем, что нашли в холодильнике, а именно: черной икрой, французским сыром с трюфелями, консервированной фуа-гра и другими деликатесами, которые Полина купила в гастрономическом бутике к приезду своей мамы, чтобы порадовать ее и отметить мамин день рождения. Сама она к этим продуктам не притрагивалась и Вадика предупредила, что это – для мамы.

Увидев кучу открытых коробок и банок, Полина позвала Вадика на кухню и вежливо попросила его отправить незнакомых ей людей по домам и возместить ущерб, нанесенный ее кошельку в очередной раз. После чего Вадик, не удостоив ее ответа, вернулся в комнату и, прервав оживленный спор своих изрядно подвыпивших друзей на тему, как правильно ставить ударение в слове «трюфели», тоном глубоко оскорбленного человека, но при этом сильно заплетающимся языком произнес: