Прикидываю, что делать дальше. Бабки в клуб неплохо было бы самому забросить, чтобы проследить за реакцией Талиба. Девочку с собой брать не стоит — я не идиот, красной тряпкой махать перед этими наглыми зажравшимися рожами.

— Зачем Вы меня поцеловали? Думаете, раз у Вас столько денег — можно делать всё, что вздумается? Мой молодой человек Вам… — осекается, гневом пышет, а слова правильные подобрать не может.

Не нравится мне мысль о каком-то слизняке рядом с ней. Кого себе девочка могла найти? Прыщавого студента с вечным стояком, который только и думает, как присунуть очередной симпатичной мордахе?

— Ты придумывай, не стесняйся. Я подожду. Заодно объясни мне, как твой «молодой человек» относится к тому, что ты в доме незнакомого мужика прелестями сверкаешь. Милые у тебя родинки на заднице, — ухмыляюсь, замечая лёгкий румянец на её щеках. Смущенный взгляд ловлю и подмигиваю девчонке, вновь к себе её прижав. — Здесь, три в ряд — пальцами по атласной коже под ягодицами провожу. — Несколько здесь, — ближе к бедру ладонь увожу и слегка сжимаю. — Две на пояснице возле ямок, — уже просто откровенно лапаю маленькую, пока она сопит слишком громко в моих руках.

Губы поджимает, возмущением своим воздух вокруг нас пропитывает так, что я кожей могу его чувствовать. Ещё немного и она вспыхнет настоящими высокоградусными языками пламени в желании стереть меня с планеты. Дотла.

Мне опять хочется рот этот притягательный накрыть. Вкус её ощутить, всё чувствительные места на теле пальцами изучить и заставить ластиться, когда правильные точки нащупаю. Языком, губами, ладонями — похрен. Даже трахать её не надо, чтобы моральное удовлетворение словить. На поверхности всё.

— Вы. Не имеете права. Рушить. Мою жизнь, — едва не задыхается, практически каждое слово вбивает в меня, словно молотком стучит по шляпке металлической, но всё никак глубже гвоздь загнать не выходит.

Пытается из себя замороженную ледышку строить, а сама зайцем трусливым по сторонам оглядывается, потому что дошло, видимо, что помощи ждать бесполезно. Никакой рыцарь с мечом наперевес в дом не ворвется. Есть только я, выбирать не приходится.

— Ты, — акцентирую на слове. — Девочка, забываешь, что я собираюсь отвалить нехилые бабки, которые очень вряд ли ко мне вернутся. Фактически, я тебя купил. Телом отрабатывать пока не заставляю, так что постарайся не портить мне настроение. Это в твоих же интересах.

— Пока..?

— Слишком дорогая благотворительность, маленькая. А я не святой.

Если мне и дальше так нервы будет рвать от одного только вида этой девчонки — рано или поздно ока окажется подо мной. Лучше бы, конечно, рано, потому что ходить со стояком — удовольствие, с которым я еще будучи подростком распрощался. Привыкать заново желания нет.

Возникшую тишину перекрывает слишком громкий звонок. Всё время забываю громкость подкрутить. Особенно «приятно» его слышать после какой-нибудь веселой ночки, когда голова пухнет от бьющей по вискам пульсации.

— Простите, что отвлекаю. Ключи в прошлый раз оставила на крючке, у меня только от ворот на общей связке были, — вылетело совсем. Няня вчера предупреждала, что мелочь с утра ко мне забросит, а сама выходной возьмет на целый день — семью навестить хочет.

Ребёнок на дне рождения был. Уходила вроде счастливая, а теперь опять тенью пришибленной на меня смотрит и держится обособленно.

Не здоровается, но к этому я уже привык.

Вышагивает мимо к себе в комнату. Зайцем, которого за ухо постоянно таскает, всю пыль по углам собирает на ступенях.

Полгода уже пытаюсь найти с ней общий язык. Единственное, где удается ответ добиться от упрямицы — чего она есть изволит, когда мы с ней вдвоем остаемся. Да и то чаще всего она лишь головой мотает.

Отпускаю няню, возвращаюсь к удивленной девчонке, которая продолжает растерянно теребить подол моей футболки. Не ожидала, видать, в логове монстра детей увидеть.

— Пока безобидно отрабатывать будешь. За ребёнком присмотришь, у меня дела есть. Зовут Василиса, иногда на «Лису» откликается. Пять лет, аллергия на орехи, с остальным сама разберешься. Надеюсь, ты меня дождешься, и не оставишь беспомощную девочку одну в доме, — она в ответ кивает рассеянно, обдумывает что-то и спрашивает.

— А Вы не боитесь меня с ней оставлять?

— У тебя, маленькая, по глазам видно всё.

По дороге в клуб я понимаю, что ни секунды не сомневался, когда «задание» девчонке озвучивал.

Без проблем оставил с Васькой в собственном доме, а в голове ни один аргумент против не шевельнулся.

Появление маленькой сердитой девочки в этом доме ввело меня в ступор.

У меня в голове никак не хотело укладываться, что в современном, доведенном до идеальности минимализме может жить крохотный человечек. На это ничего не указывало.

Пришлось мне всё-таки влезать в потрёпанные ночью пижамные штаны и идти на поиски хмурого ребёнка, который своими розовенькими сандаликами прошлёпал мимо меня без какого-либо приветствия. Мужчина оказался прав, у меня взыграло чувство ответственности. Я бы ни за что не оставила девочку здесь одну.

Хотя я вообще-то не удивлюсь, если в доме окажутся ещё люди. Сколько здесь квадратов? Четыреста? И это лишь первый этаж.

Не совсем вежливо было заглядывать в каждую комнату, но другого выхода не было. У малышки в «личных покоях» даже дверь была совершенно обычная: ни тебе цветастых наклеек, ни хоть какой-нибудь забавной таблички.

— Привет, малыш.

Реакции не последовало.

Девочка продолжила рисовать, даже голову на пару коротких секунд в мою сторону не повернула.

— Чем ты здесь занимаешься? — честно говоря, я растерялась.

У меня не было практики общения с детьми, а уж тем более с маленькими капризными надутыми принцессами.

— Рисуешь, да? — я присела рядом с ней на стульчик, надеясь, что конструкция под моим весом не изволит пойти трещинами, разрушив мне тем самым кусочек самооценки. — Покажешь мне, как нужно? А то я совсем не умею.

Девочка сильнее нахмурила брови и отодвинулась корпусом в сторону, прикрыв от меня свой будущий шедевр.

Настаивать я не стала.

Посидела еще немного, бесцельно гуляя взглядом по комнате. «Взрослой» здесь была не только дверь. Складывалось ощущение, что мужчине дома надо было соорудить подобие детской на скорую руку. Лишь игрушки да детский столик могли выдать маленькую хозяйку.

Заяц рисковал скатиться на пол с кровати, так что я встала со своего места, чтобы не дать плюшевому уродцу с пуговицей вместо глаза совершить кульбит.

— Не трогай! Ты мне не нравишься! Я хочу к маме! — малышка вихрем подлетела ко мне, вырвала игрушку из рук и сиганула прочь из комнаты.