– Твою мать! Мать твоя нас теперь домой не пустит! – причитала бабушка, вылавливая внука из лужи. Нина медленно шла в сторону дома, потом передумала, дошла до киоска «Союзпечать», купила газету «Работа», дома заварила себе чай и углубилась в чтение. И газета привела её в недра многоуровневого сетевого маркетинга.Торговали духами, носками, пижамами, БАДами, средствами для похудения, всякой одеждой, разной разностью, постельным бельём и нательным бельём. Нина поставила галочку рядом с нательным бельём, уж больно это было несуразно, но какая разница? Нина позвонила и поехала на фирму, или в «офис». Офис располагался в центре города, в тихом живописном переулке рядом с синагогой, куда собирались благочестивые евреи мегаполиса, а совсем рядом в незаметную, без опознавательных знаков дверь заходили скромные труженики бельевого фронта, просветители женской части населения того же самого мегаполиса. Двухэтажный офис сверху донизу был увешан обрезанными для экономии места манекенами. Манекены были без рук, без ног и без головы, но зато одеты в красивые прибалтийские комплекты белья. Её встретила красивая ухоженная женщина и с ходу начала объяснять суть системы:

– Вы регистрируетесь и получаете номер и двадцатипятипроцентную скидку, вы покупаете каталоги, покупаете бельё, а продаёте чуть дороже.

– Кому? – спросила Нина

– Женщинам, – ответила консультант.

– Где я их найду?

– Где хотите.

Выяснилось, что красивая ухоженная женщина в прошлом работала следователем, но с радостью поменяла нервнуюработу и сейчас абсолютно счастлива. Она улыбнулась:

– Когда вы продадите белья на двадцать тысяч рублей, мы дадим вам скидку тридцать процентов. Но чтобы получить скидку сорок процентов, вам самой нужно создать дочернюю сеть.

– Что такое «дочерняя сеть»?

– Это те люди, которых вы приведёте к нам, которые будут работать и приносить вам доход.

– Мне?

– Конечно! Допустим, вы сейчас будете приносить доход мне, потому что это я привела вас сюда, это на моё объявление в газете вы откликнулись.

– Хорошо, – сказала Нина, – перейдём к делу. Где бельё?

– Бельё висит на стендах и манекенах. Оно представлено в каталогах. Вы предлагаете каталоги, клиенты заказывают, вы покупаете заказанные модели, клиенты выкупают у вас.

Дома Нина систематизировала знания, опросила своих знакомых, и работа закипела. Через некоторое время Нина уже на глаз определяла, кому что нужно, выясняла пристрастия и те необходимые, не имеющиеся в магазинах «нестандартные» величины лифчиков, свойственные русским женщинам. Несколько раз в день она ездила «на фирму», выкупала бельё, предлагала ипродавала его заказчикам, опять систематизировала знания и таким образом зарабатывала на то необходимое, что им было нужно с Аришкой. Хватало даже на краски и холсты, которые небольшой стопочкой росли в их комнате нетронутые. Как ни странно, работа ей нравилась. Но были некоторые трудности. Лифчики стали сниться ей.

Она старалась не думать о Вадиме, но время шло, раны затянулись, и в сердце не осталось боли. Осталась тревога за него. Тревога и желание хоть одним глазком посмотреть: как он там, справляется ли, голоден или сыт, болен или здоров? Если бы она подошла поближе к дому, откуда она уехала три месяца назад, она увидела бы Вадима, который крушил стену,разделявшую коридор и комнату. Он был весь в каменной пыли, что-то вымерял, записывал у себя на листочке. Наверное, он не на шутку решил поменять жизнь, и единственным препятствием к его новому будущему было отсутствие денег. С работы он очередной раз ушёл – были дела поважнее. На ремонт ещё нужно было как минимум тысяч пятьсот, а ещё на одежду. Надо бы обновить компьютер ителефон. Он знал, что у отца есть деньги. Знал.

Отец жил на другом конце Москвы в крошечной однокомнатной квартирке. У него был маленький бизнес, в серванте всегда стояло несколько бутылок водки, из которых он наливал в серебряные рюмки и отрезал к водке кусочек груши или банана. Он не любил закусывать солёным. У него было море возлюбленных разных мастей и возрастов, но ни с одной из них он так и не связал свою жизнь. Была постоянная подруга среди непостоянных, но и с ней он недавно рассорился. Сын приезжал редко, они выпивали, разговаривали о жизни, отец вынимал из бумажника деньги для Аришки, и Вадим ехал домой. Последнее время отец запил. Он пил и почти ничего не ел. Откуда-то появилась в нём неистребимая тоска. Отчасти победить её можно было голодом и водкой, но и то и другоеспасало на время. Солнце… Оно пристально смотрело к нему в окно и какбудто испытывало его: «Я стабильно. Я переполнено. А ты?»

– А я нет, – сознавался Дмитрий Андреевич. Он, как никто другой, знал, что никто не сможет сделать его счастливым, кроме него самого. А он сдал. Внутренние резервы подошли к концу, он-то думал, что хватит на более долгий срок. Ему не былосемидесяти. Он до сих пор нравился женщинам, но не нуждался в их постоянном присутствии. Он любил один раз в жизни. Свою жену. Почему же изменял ей постоянно? Это была игра, в которой побеждал тот, кто сделает другому больнее. Они оба победили. Она вышла замуж и уехала. Он не раз пытался обзавестись семьёй, но немедленно разводился. У него было чувство «чужого». Чужого он не брал. Сын был странным существом, и Дмитрий Андреевич не мог его понять. Когда Вадим был ребёнком, он защищал его от жены. Вадим родился красивым мальчиком, но рос без подлинных глубинных интересов в жизни. Хотя… У него у самого их, пожалуй, не было, но было стремление к независимости, которое и привело его к одиночеству. Сын женат, но что-то там не так. Кажется,постоянные ссоры. Как-то раз, Нина звонила ему и просила защиты, но Дмитрий Андреевич имел на это своё мнение. Они – семья, и должны во всём разобрать сами. Аришку, конечно, жалко, но эта Нина – глупая корова, что, не видела, за кого замуж выходит? Вадиму нужна нормальная крепкая баба, чтобы его в узде держала. А эта…

После вечернего чая Дмитрий Андреевич полез в шкаф за сберкнижкой и не обнаружил там своих сбережений. Сбережения хранились в старом винтажном итальянском бумажнике с брильянтовой застёжкой. Там было около миллиона рублей. «Вот и всё,– подумал Дмитрий Андреевич,– моя жизнь закончилась, меня обокрал сын». Он сел в кресло, погасил свет и погрузился в молчание. Дети – это наше спасение и наказание.

Выследить себя сложно. Уловить значение того или иного движения. Это напоминает охоту: ты затаился в укрытии и ждёшь, когда зашевелится и потеряет бдительность тот или иной зверь. В это