«Телепортами» пользовались только в стенах Академии, и узнал я их только по рассказам, неизвестно как просочившимся за стены Академии. Кто-то из Великих Домов, помнится, жаловался, что можно было бы оснастить этими «телепортами» весь город, но Академия ревностно охраняла свои секреты и не собиралась ими делиться ни с кем.

— Это мне… туда? — спросил я, с некоторым страхом глядя на круглую платформу, которая засветилась, едва к ней подошёл мой проводник.

Моя опаска легко понятна, если знать принцип действия «телепортов». Я его, понятно дело, не знал, но слышал кое-какие догадки, которые они мне совершенно не понравились. Чего стоит одна теория, по которой «телепорт» разбирает человека на мелкие кусочки, а потом собирает его в другом месте. Мне совершенно не улыбалось быть разобранным на мелкие кусочки. А вдруг потом что-нибудь не так соберётся?

Ник понимающе улыбнулся.

— Небось вспомнил одну из теорий, распространённых в городе?

Я согласно кивнул.

— Можешь расслабиться, все они довольно далеки от правды. Более того, скажу по секрету, большинство из них Академия распространяет сама, — он предупреждающе поднял руку. — Не спрашивай, просто у Академии своя, очень сложная политика. Я могу дать тебе слово, что ничего страшного в «телепортации» нет. Тебя не расщепит на атомы, и не будет никаких твоих копий.

Хотя я понятия не имел, что такое «атомы», да и о «расщеплении» имел лишь смутные догадки, я ему всё же поверил. Как тут не поверишь, ведь Ремесленники никогда не лгут… во всяком случае так многие считают.

— Что мне делать? — как можно бодрее спросил я.

— Просто встань на этот святящийся круг, а когда попадёшь в другое помещение, тут же сойди с него.

Я послушно встал на «телепорт» и, естественно, моргнул, слегка ослеплённый светом, идущим от платформы. Едва моргнув, я с удивлением понял, что уже «телепортировался». Я оказался в обычном с виду кабинете, в строгом стиле со стеллажами книг вдоль стен, большим столом и парой кресел посередине. Единственным источником света было окно, в которое бросало лучи солнце.

Я так засмотрелся, что чуть не забыл сойти с «телепорта».

Едва я отошёл, во вспышке света появился Ник.

— Предупреждаю сразу, ничего не трогай. А то превратишься в лягушку… случайно. Садись сюда, — он указал на здоровенное кресло, стоящее напротив стола. — И жди, когда придёт Ремесленник Ромиус. А мне нужно присутствовать на принятии, оно ещё далеко не закончилось.

Договорив, он так же быстро шагнул на телепорт и тут же пропал в лёгкой вспышке света.

Я с опаской на цыпочках подошёл к креслу и сел в него. Чего уж говорить, оно оказалось невероятно мягким.

Хотя голова всё ещё болела, я сосредоточился и решил обдумать, что же со мной всё-таки сегодня случилось. Хорошо, что я кое-что знаю про эти испытания, а всё благодаря Чезу, он всегда рассказывал мне всё, что по таким крупицам собирал годами. Он просто бредил Академией и знал о ней всё, что только возможно, а благодаря ему, я и сам стал знать не на много меньше.

В первом испытании определяется сила и склонность к стихиям. Сначала определяются общие способности, затем предрасположенность, по которой выделяется одна из четырёх сфер. Потом измеряется сила, собранная грань «призмы» горит тем ярче, чем больше силы у человека. Естественно, на самом деле для каждого человека призма светится по-своему. Нет ничего удивительного в том, что я увидел и даже умудрился собрать все четыре грани. Такое бывает довольно часто, это просто означает, что у меня равная предрасположенность ко всем стихиям. Но вот то, что меня ослепило, об этом я ничего не знаю. Ну не может у меня быть таких сильных способностей к Ремеслу, ведь даже записывая очередной музыкальный альбом, я в поте лица сижу перед «музыкалой» несколько дней подряд с перерывом на обед и ужин. Причём на те же самые действия, за исключением написания музыки, у Чеза тратится всего несколько часов. Если у меня столько силы, сколько показало испытание, то Чез, выходит, чуть ли не полубог. Хех, а смешно. Чез — полубог, вот умора.

Что меня больше всего волновало, так это тот факт, что я прошёл по всему двору не один раз и, я совершенно уверен, что никаких сгустков энергии не видел. Это-то и есть самое странное…

Чтобы лучше мыслилось, я поудобнее устроился в кресле, и сам не заметил, как задремал.

* * *

Типичный класс. За столами сидят маленькие дети.

У доски стоит маленький мальчик и с серьёзным лицом декламирует:

— Мой дядя самых честных правил…

* * *

Разбудила меня яркая вспышка «телепорта». Из неё вышел плотный человек в красной ливрее и с чёрным посохом в руках.

Посох был исключительной прерогативой Высших Ремесленников, потому что лишь они могли наложить соответствующие заклинания, да и никому кроме них посохи были просто не нужны. Они использовали посохи для более сложных заклинаний, и, кроме того, каким-то образом аккумулировали в них «маги». Посох в руках этого человека был сделан из чёрного дерева «тувит», по слухам растущем где-то в Шатере, и на нём были начертаны какие-то непонятные узоры. Я поневоле уставился на посох, потому что никогда ещё не видел ничего подобного.

Посох этот человек тут же кинул в угол и он завис там в вертикальном положении на равном расстоянии от каждой из двух стен и пола.

— Ну что ж, теперь поговорим с вами господин как вас там, — весело сказал Высший Ремесленник, садясь во второе кресло.

Я перевёл взгляд с посоха на Высшего Ремесленника Ромиуса, как я полагаю, его звали именно так. Он как раз вышел из тени и я, наконец, смог его рассмотреть: длинные рыжие волосы ниспадали на весьма широкие плечи, ростом высок, лицо сразу располагает к себе, и весь его вид говорит — этому человеку можно доверить всё, что угодно. Сразу на ум приходит какой-нибудь добрый дядюшка из дальней родни, который всегда рад помочь своему родственнику.

Он продолжил.

— Что вы скажете в своё оправдание?

Вот такого я совершенно не ожидал, и удивлённо застыл, глядя на Ремесленника.

— В каком смысле? — наконец пришёл я в себя.

— Вы стоите на площади, льёте слёзы и кричите неизвестно чего. Какое у вас оправдание? — спросил он серьёзным тоном, причём глубоко в его глазах таилась явная насмешка.

— Да вот, дай, думаю, повеселю Ремесленников. Стоите на площади, скучаете, а так хоть какое-то развлечение.

Ремесленник усмехнулся.

— Да уж, повеселил, что уж говорить. Я догадываюсь, что случилось на площади, — перешёл он на серьёзный тон. — А что ты сам об этом думаешь, что по твоему мнению произошло?

Ну что тут скажешь?

— Я сам не знаю, — начал я. — Понимаете, я уже собрался уходить, когда вдруг увидел эту вашу призму. Она висела над двором и была настолько изуродована каким-то извращенцем, что мне её стало просто по-человечески жалко. Настолько жалко, что пришлось мне выделить все четыре цвета. Кто же знал, что они так светиться ярко начнут…