Ей покоя не давали вопросы? Мучили ее, терзали, не позволяли дышать? И что? Она получила ответы на них, явившись на самый неблагонадежный, со слов Гоши, объект Кадашова в понедельник? Она заметила наблюдателей, которых он срисовал какое-то время назад?

Она попала под раздачу, как сказал бы Гоша, останься он в живых. Она приехала заранее, зная приблизительное время, когда забирались деньги. Устроилась на одной из скамеек во дворе близлежащего дома. Затихла. И увидела их. Грабителей увидела. Их было трое. Их она не знала. И они вряд ли ее знали, поэтому прошли мимо нее, переговариваясь, не обратив на нее внимания. Но!

Но голос одного из них она узнала. Этим голосом с ней поздоровался один из велосипедистов в Гошином дворе накануне его гибели. Значит, мог знать ее в лицо? И она лицо тут же спрятала, укутавшись в легкий шарф и ниже надвигая на лоб капюшон спортивной куртки.

Они прошли мимо нее, будто ее не заметив. Видимо, волновались перед налетом. Потом рассредоточились по двору. Один спрятался за мусорными контейнерами. Второй за высоковольтной будкой. Третий натянул оранжевый жилет и начал интенсивно махать метлой почти возле самой двери черного хода.

Ей надо было уходить. Срочно! И она даже поднялась со скамейки, намереваясь уйти через один из проходных дворов. И даже собралась позвонить Кадашову. Но тут во двор въехали машины. Три черных джипа. Друг за другом. Тот, что ехал посередине, застыл возле двери. Из машины вышел Иван. Нарядный. В легком костюме, красивой рубашке.

Лиля открыла рот, чтобы крикнуть ему, чтобы предупредить об опасности. Но не успела. Иван скрылся за дверью черного хода.

Так она не успела или не захотела? Голос Кадашова снова загремел в ее голове. Она перепрыгнула низкую ограду больничного дворика, в два прыжка пробежала по клумбе с подмороженными петуньями и свернула к отделению неотложной помощи.

Там люди! Много людей. Там хаос. Ей надо туда. Там легче спрятаться. Там легче будет затеряться. За ней до сих пор бежали люди Кадашова. Не отставали. Она слышал их топот, ругательства. Слышала их сиплое дыхание за спиной. Они были совсем близко.

Так не успела она или не захотела предупредить Ивана о готовившемся нападении?

Она не знала! Не знала, что ее остановило! Страх? Или подозрение? Кем был послан тот киллер, который вошел в Гошину квартиру с пистолетом? Кем?! Грабителями, которых Гоша срисовал? Или Кадашовым, решившим Гошу устранить как важного свидетеля?

Она сомневалась минуту, и это стоило Ивану жизни. Он открыл дверь черного хода, вышел с сумкой, в которой были деньги. И тут же раздался грубый стрекот автоматной очереди. Он умер сразу.

Она искренне на это надеялась.

– Девушка! Девушка, вы куда?! – заверещала ей в спину медицинская сестра из приемного отделения. – Вернитесь немедленно!

Она бежала. Вперед. Вверх по лестнице. Бежала какими-то переходами. Заскакивала в лифт, полный людей. Ехала вверх. Потом вниз. Она пыталась запутать следы. Кажется, ей это удалось. Перед дверью хирургического отделения она замерла, оглянулась. Длинная кишка больничного коридора была пуста. За ней никто не бежал. Они отстали. Они потеряли ее. Но это не значило, что вся территория перед больницей еще не оцеплена. Ей не выбраться отсюда. Надо что-то придумать. Срочно!

Дверь хирургического отделения распахнулась. В коридор вышла пожилая женщина с пустой сумкой, в белой накидке, наброшенной на плечи, на ногах бахилы.

– Простите. – Лиля судорожно сглотнула, во рту было сухо, голос звучал хрипло. – Вы не одолжите мне бахилы и халат? Мне надо срочно в отделение, там… Там…

– Понимаю. – Женщина скорбно поджала губы, оглядела ее с головы до ног. – Запыхалась, бедная. Только сообщили, что ли?

– Да, да. Помогите!

– Да ладно. Не жаль. Накидка одноразовая. Бахилы тоже.

Женщина прислонилась спиной к стене, с трудом подтянула пятку к колену, стащила сначала одну бахилу, потом вторую. Сунула в руки Лиле. Сдернула с плеч накидку.

– Мне не понадобится больше. Выписывают моего благоверного. Слава богу, отходила сюда.

Она подхватила пустую хозяйственную сумку и пошла длинным коридором к лифтам. Лиля натянула на пыльные кроссовки бахилы, закуталась до подбородка в широкую белую накидку и вошла в хирургическое отделение.

Она не знала, куда идет. Просто шла, заглядывала в палаты. Миновала операционную. Над дверями светилась сигнальная надпись «идет операция». Мелькнула глупая мысль, а не лечь ли под нож хирурга, чтобы сбить с толку преследователей? Но с ее отменным здоровьем не получится. Глупо было даже думать об этом. Увидев широко распахнутую дверь палаты интенсивной терапии, она шагнула прямо туда. Осмотрелась. Много приборов. От них вязанка трубок, тянущихся к койке. Пустой койке! Возле окна стоит человек. Мужчина в белом халате и белой шапочке. Не посетитель. Доктор. Руки в карманах халата. Смотрит в окно. На шум ее шагов обернулся. Внимательно ее осмотрел.

– Вы разве не знаете, что сюда посторонним вход запрещен? – произнес он каким-то странно безжизненным голосом.

– Помогите! – прошептала Лиля, потянула дверь на себя, заперла ее изнутри и неожиданно упала на колени. – Помогите!

Она ждала всего, чего угодно.

Сейчас, вот сейчас доктор заорет, погонит ее прочь, и долго будет возмущаться ей в спину, сочтя обнаглевшей, обкурившейся. Он подойдет к двери, откроет ее и вытолкает Лилю в коридор. Или позовет охрану, позвонив на пульт. Поднимет шум, на который сбежится весь свободный от операции персонал.

Она ждала всего, чего угодно, но только не того, что он сказал.

– Территорию больничного двора оцепила полиция. По вашу душу, милая? – спросил тихим голосом доктор, подходя ближе. Скомандовал: – Встань.

Лиля послушно поднялась на ноги, хотя они ее не держали.

– Да. Наверное.

Она во все глаза смотрела на доктора. Он был молодым. Чуть за тридцать. Лицо гладко выбрито, очень бледное. Тонкие губы почти бескровны. Глаза смотрят равнодушно. Когда он подошел к ней почти вплотную, она обнаружила, что он почти одного с ней роста.

– Что натворила? Убила кого-то? Ограбила?

– Нет, нет, нет. Я ничего не делала. Просто оказалась не в том месте не в то время, понимаете, я…

– Заткнись, – приказал он тихим голосом, ощупывая ее лицо взглядом очень странных, почти бесцветных глаз.

Лиля замолчала. Но ненадолго. На мгновение.

– Помогите. Прошу вас! – взмолилась она, хватаясь за его руку, которую он держал в кармане. – Я сделаю для вас все, что вы пожелаете!

– Ух ты! – Его тонкие губы скривила недоверчивая ухмылка. – Звучит многообещающе.

– Помогите! – прошептала Лиля и зажмурилась.

Пальцы доктора тронули ее щеки, прошлись по губам, лбу, подбородку.

– Я бы здесь исправил. Здесь и здесь, – произнес он деловито, ткнув пальцами в ее скулы и нос. – Будет много лучше, чем теперь.