— Вижу, что с романтикой у тебя напряг…

В сквере перед школой стояли скамейки, и Виола взобралась на одну из них и уселась на спинку.

— Хотя понимаю, — продолжила она, закинув ногу на ногу, — тебе сейчас не до романтики. Насколько я знаю, твой Дом от тебя отказался. Не так ли?

Артур развел руками и громко вздохнул:

— Может, перейдем сразу к делу? Просто скажи, что тебе нужно.

— Неужели ты так жесток, что не хочешь пообщаться с бывшей одноклассницей? Помнишь, мы сидели за одной партой?… Погоди, дай смахну слезу умиления… — Виола состроила издевательскую гримасу и сделала вид, будто стирает со щек несуществующие слезы.

— Прости, что прерываю твое показательное выступление, но перейдем все?таки к делу.

Кривляния Виолы вызывали у Артура раздражение. Сделавшись вампиром, она стала совершенно невыносима. Неужели у всех диких и вправду сносит крышу?…

— Зря ты так жесток! А ведь я пришла, чтобы опять помочь тебе.

— Почему?

— Считай, что я твоя добрая фея?крестная! — хихикнула Виола.

— Но я не Золушка, — возразил Артур. — Зачем ты пришла?

— Чтобы рассказать тебе, где искать Полину, — Виола сделала вид, что не понимает вопрос. — Ты хочешь это знать?

— Хочу, — Артур смотрел на нее в упор. — Но еще мне надо удостовериться, что это не ловушка.

— Ловушка? Ха! Если бы я хотела уничтожить тебя, я бы смогла сделать это абсолютно без труда еще там, на даче, когда ты умирал. Ну что бы мне стоило отрезать тебе голову, сломать шею или вырвать из груди сердце? Элементарно — и никаких хитроумных планов. Но, конечно, я тебя понимаю. Осторожность — прежде всего. Давай договоримся так. Я назову тебе место, а ты можешь не ходить туда. У тебя будет полная свобода выбора.

Артур опустил голову, разглядывая снежный ковер под ногами.

— Ты знаешь, что на самом деле выбора у меня нет. И я пойду туда, даже если это хитроумная ловушка, — проговорил, наконец, он, и Виола расхохоталась.

Ловчий, ход № 2

Вот квадрат окна,

За окном — стена.

За стеной — рассвет,

Где нас больше нет…

Он пробовал слова на вкус. Они горчили, а еще немного пахли порохом. Порохом и хвоей. В последние ночи он ясно чувствовал, что с ним происходит нечто странное. Картина мира стала непривычной, а на доске появилась новая фигура, обозначить которую проще всего было иксом. Девчонка. Объект его недавней охоты. Каким?то образом она оказалась связана с его собственным прошлым и являлась ключом к давно забытым дверям, открывать которые у него не было никакого желания. Он не хотел ничего вспоминать. Ему это абсолютно не нужно. Только преданность своей Королеве и охота — это все, что важно для него, это все, что составляет привычный для него мир. Он не привык думать над заданиями. Он привык думать над тем, как выполнить их наилучшим образом, но сегодня вдруг подумал о грядущей войне. Он любил охотиться в одиночку, черпая радость в выслеживании жертвы, в том, как, медленно сужая круги, с каждым разом все глубже загоняет ее в угол. Война — это другое. Там, где война, — нет места охоте. Однажды он уже видел войну…

Нет, не думать о войне! Ловчий стукнул кулаком по стене, и с нее посыпалась штукатурка. Он взволнованно зашагал по гулкой комнате, уставленной железными скелетами каких?то старых производственных агрегатов. Лучше подумать о девчонке. Почему она так быстро меняется и что из нее получится, когда трансформация завершится?… Пожалуй, он не хотел бы проверять это на собственной шкуре.

«Это все от безделья, — пробормотал Ловчий. — Мне необходимо чем?нибудь заняться!» Он уже просил у Королевы позволения начать охоту на старейшину Московского Дома, но она отказала ему. «Ты нужен мне. Я не могу рисковать тобой», — сказала она. И добавила: «Жди». Он ждал. Насколько хватало терпения, ждал, но силы сдерживаться были уже на пределе.

За одним из станков что?то блеснуло. Ловчий метнулся туда и вытащил маленькое квадратное зеркальце без рамы. Должно быть, за этим станком когда?то работала женщина…

Он повернул к себе зеркало и увидел отражение стены, находящейся у него за спиной. Старая, покрытая трещинами стена… Желтый облупившийся потолок… и — больше ничего! Он, Ловчий, перестал существовать! Его больше не было!

В ярости швырнув зеркало на пол, он принялся ожесточенно топтать его ногами. Стекло жалобно хрустело под его ботинками, но Ловчий колотил по нему до тех пор, пока оно не разбилось на тысячу сверкающих осколков.

— «За стеной — рассвет, где нас больше нет», — повторил Ловчий и вышел из комнаты.

Слова Виолы не давали покоя. Мне нужно было знать, просто знать, что случилось с Артуром. Только это предоставит возможность идти дальше. Именно неопределенность казалась хуже всего.

Можно было спросить об Артуре Ловчего, но это значило — показать ему свою заинтересованность, предстать перед ним уязвимой. Нужно было поискать другие возможности…

Я мерила шагами отведенную мне комнату. Кажется, раньше здесь размещалось складское помещение. Совсем крохотная комнатенка. На полу — отпечатки ножек стеллажей, в углу — свернутая в трубочку старая политическая карта мира. Чем не кабинет главнокомандующего?…

Я села на пол, облокотившись спиной о сырую стену, и задумалась. Стоило мне прикрыть глаза, как решение возникло само. Если нам с Королевой удалось прийти на закрытый совет магов, почему бы не попробовать поискать в мире снов следы Артура.

Зажмурив глаза, я шагнула во тьму.

Тьма была вокруг меня. Голодная, клубящаяся тьма, тянущаяся ко мне множеством жадных щупальцев?язычков. Она лизала мои ноги и, вцепившись в них, тянула вниз, в бездну. Каждый шаг давался с огромным трудом. Мрак был вязким, словно болото, неотступным, как судьба… Я плотно сжала зубы. Надо пройти. Почему я раньше не замечала этой границы? Выходит, просто провалиться в сон легче, чем пройти туда прямиком из реальности.

Но куда же я иду? Надо выбраться из этой трясины, найти хотя бы один островок стабильности…

Ощущение безнадежности заливало меня с головы до ног. Я вся буквально пропиталась им.

«Ты слаба! У тебя ничего не выйдет, маленькая девочка! Неужели у тебя хватит храбрости заглянуть мне в глаза?» — шептала ехидно тьма, все плотнее обвивая меня своими щупальцами.

«Врешь! Я не сдамся! Врешь!» — словно заклятие, повторяла я.

Я знала: главное — не останавливаться. Не давать себе даже секундной передышки, иначе — пропадешь! Непонятно, откуда взялось в моей голове такое знание. Возможно, оно пришло благодаря древней крови, текущей в моих венах, возможно, просто сработал самый древний на земле инстинкт — инстинкт самосохранения.

В любом случае, я шла вперед.