— Я… — Мэллори резко шагнула назад. — Нет. Я… — Она провела языком по губам, и у него едва хватило сил, чтобы не застонать вслух. — О боже, не могу поверить, я позволила тебе… — Она издала какой-то странный звук и сделала еще один шаг назад, но тут же споткнулась о сумку, брошенную на землю.

Гейб протянул вперед руку, чтобы подстраховать ее.

— Не трогай меня! — вскрикнула Мэл, подхватывая сумку и прижимая ее к груди, как щит — Я… мне нужно идти.

И, словно боясь передумать, она развернулась и помчалась к дому на предельной скорости. Он едва успел открыть рот, а девушка уже исчезла в темном подъезде.

Гейб подождал, пока зажгутся огни в окнах ее квартиры. Группа подростков обогнула его и исчезла за углом, улица снова стала спокойной и тихой. Гейб развернулся и двинулся к машине. Возле правого колеса предмет на снегу привлек его внимание. То были деньги, которые в возмущении вернула ему Мэллори. Он подобрал купюры и выпрямился. Нужно еще радоваться, что она не запустила в него сумкой или кирпичом.

Его губы растянулись в улыбке, когда он вспомнил ее затуманенный взгляд после поцелуя. Что бы она там ни говорила в будущем, она желала его.

И он желал ее. «Не навсегда, конечно, — думал он, расправляя купюры и засовывая их в нагрудный карман. — Навсегда — слишком долгий срок».

После тяжелой юности, когда он в одиночку растил восьмерых братьев и строил их благосостояние, Гейб вообще зарекся говорить о более долгих сроках, чем «сегодня» и «сейчас». Он привык получать желаемое, и то, что сейчас он уходил, не достигнув положительных результатов, ничего не значило.

— Дайте взглянуть… — На безупречно накрашенном лице Никки Виктор-Волп появилась неискренняя улыбка, когда она перевела взгляд на безукоризненный маникюр Мэллори. — Как долго вы работали на «Бедазлед»?

— Девять лет, — твердо сказала Мэллори, хотя была абсолютно уверена, что Никки уже знает ответ. Они обе работали на благотворительных балах и других больших торжествах в течение последних лет в частной школе, которую вместе заканчивали. Участие в благотворительности было обязательным требованием данного учебного заведения.

Даже если Никки страдала временной забывчивостью — Мэллори никогда не верила в пустоголовых блондинок, — информация о соискателе на должность и резюме лежали перед ней.

Мэллори еще раз напомнила себе, что нужно закрыть глаза на апломб Никки, главное — получить работу. «Бедазлед Бал» считался самым престижным событием в Денвере, который собирал каждый год круглую сумму денег на нужды города.

Всю основную работу проводили волонтеры, но должность администратора была оплачиваемая. И хотя администратор работал неполный день почти весь год — за исключением нескольких месяцев, непосредственно предшествующих торжеству, — зарплата отвечала самым высоким требованиям.

До бала оставалось шесть недель, когда внезапно должность оказалась вакантной. И то, что Комитет подумал о Мэллори как о потенциальном соискателе, выглядело необычно, словно некто проинструктировал Никки, секретаря Комитета, и свершилось чудо.

Мэллори очень хотелось выглядеть компетентной, поэтому накануне она провела несколько часов в библиотеке, читая все, что могла найти о благотворительности. Утром она шесть раз меняла костюм и явилась на собеседование за сорок минут до назначенного срока.

Она не просто желала получить эту работу, она остро в ней нуждалась по вполне объективной причине — должность давала ей отличное дополнение к резюме и шанс построить карьеру в будущем на поприще организации всевозможных светских мероприятий. Кроме того, работа помогла бы ей забыть о том, как от одного прикосновения губ Габриэля она превратилась в сексуально озабоченную нимфоманку.

Несмотря на прохладу в конференц-зале по телу Мэллори разлился жар. Не закрывая глаз, она могла вспомнить теплоту его ладони на своей шее, трепет и требовательное движение языка. Как он поднял и прижал ее к себе…

Нет, нет, нет! Что за глупые фантазии. Не здесь и не сейчас, никогда. Очень плохо, что она никак не может избавиться от навязчивых воспоминаний. Что за несносный характер, почему в такое критическое время она не может сосредоточиться на работе?

Наверное, потому что ты все эти годы боялась своего влечения к нему? Теперь ты знаешь то, о чем раньше лишь подозревала, — для тебя всегда будет мало одного его прикосновения и одного поцелуя.

Мэллори решительно тряхнула головой и выпрямилась. Если она не перестанет думать о нем, значит, он поймал ее в свои сети в самый волнительный момент, потому что после поцелуя она чувствовала себя немного опьяневшей и почти… счастливой.

А затем он почти полностью уничтожил ее гордость.

Неудивительно, что она сошла с ума. Несколько месяцев унижения, страха, разочарования и одиночества вылились в бурное вожделение, в страсть, которая буквально сбивала с ног.

Обидно, что Гейб первым прервал поцелуй, ему практически пришлось оттаскивать ее от себя.

И что? Она терпела и худшее. Разве не ее мама ушла из семьи к человеку, который не любил детей? А ведь Мэллори тогда исполнилось всего девять лет. А дражайший папаша, которому было наплевать на ее счастье и которого не заботило, что станет с дочерью после его внезапного побега в теплые страны?

Гейб не такой, как они, он заботится обо мне, он пытался сделать мою квартиру безопасной, предлагал материальную помощь. Неужели это не достаточно веская причина, чтобы не упустить такого мужчину? И самое важное, что какая-то часть тебя все еще хочет выбрать легкий жизненный путь, чтобы спрятаться за его широкой спиной от всех жизненных неурядиц и невзгод…

Возможно, она не желает признать своего влечения, но то, что ей хотелось бы переложить на него ответственность за свою жизнь, пусть и немного, но все-таки тревожит ее. Поэтому она и послала ему остаток наличных, которые была должна.

А если их пути никогда больше не пересекутся? Она намеревается общаться с ним также, как и общалась раньше — как с малознакомым мужчиной. Неважно, что он будет говорить или делать, она станет улыбаться, поддерживать вежливую беседу и таким образом сохранит свою гордость, свою значимость и добродетель.

От этих мыслей Мэллори успокоилась и вновь обратила внимание на Никки.

— Я работала на балу девять лет, — напомнила она ей. — Начиная со старших классов.

— О, да, правильно, — закивала Никки, словно это стало для нее настоящим откровением.

— Время от времени я возглавляла разные отделы: развлечений, конференций, связи с общественностью. Думаю, я знаю, что нужно делать и с чьей помощью.

— Полагаю, так. — Никки уперла указательный палец правой руки в щеку. — В прошлом году мы кое-что изменили. Кажется, вы тогда не работали у нас?

— Не работала.

— Разве не вы отказались от должности?