– Ну… не так прямолинейно. Просто человек чаще задает себе вопросы, на которые нет ответа именно в юности, когда познает мир, а потом привыкает, что ответа нет. То есть однозначного нет. – Он замолчал. Потом добавил: – Какой-то философский получается у нас разговор. Вы удивительная женщина, Ирина…

– Значит, нет судьбы? – Она смотрела на него так серьезно, что шутка замерла у него на губах.

– Нет, – сказал он твердо. – Выбор. Честное слово!

– Спасибо. Вы… Спасибо!

Они помолчали. Ирина сосредоточенно смотрела в пепельницу, где дымился окурок. Голова кружилась от шампанского. Комната слегка покачивалась, круглое окно подмигивало. Действительно, какие-то идиотские вопросы… дамские. Незрелые. Права Лидка! С какого боку тут Лидка, она не сумела бы объяснить. И Сергей Иванович, наверное, прав. К черту!

– Так мы идем в театр? – спросил Сергей Иванович. – Можно без цветов. Виталик очень просил, собирается представить меня публике. А я человек робкий, пугливый. Мне нужна моральная поддержка.

Ирина рассмеялась и кивнула…

«Я сошла с ума! Это не я, это чужая незнакомая женщина, и одному Богу известно, на что она способна. Мы же ничего о себе не знаем!..»

Так думала Ирина ночью, лежа без сна в своей спальне, а за окном уже намечался серый рассвет. А рядом спал, похрапывая, журналист Сергей Иванович. Она чувствовала его тепло, хотя отодвинулась на край кровати… И представляла себе, что это не журналист, а Гетман, который ни разу не остался у нее на ночь…

«Я тебя ненавижу, ты разбил мне сердце! – прошептала она, стараясь не всхлипывать. – Господи, что же делать? Как разорвать? – Она повернула голову, посмотрела на мужчину рядом и не испытала ничего, кроме стыда. – Недужно, ненужно… Какая дура, зачем? Что же делать?»

Журналист открыл глаза, улыбнулся. Ирина вспыхнула. Он протянул руку, погладил ее по щеке. Ирина отпрянула.

– Что с тобой? Ты плачешь? – Он привстал на локте, рассматривая ее в полумраке. – Что случилось? Я тебя обидел?

Ирина помотала головой.

– Рассказывай, – сказал он негромко, и было что-то в его голосе – сталь и лед, – отчего Ирина внутренне поежилась… – Судьба или не судьба, разберемся…

И она выложила ему все – захлебываясь от стыда и облегчения, – словно перекладывала бремя со своих плеч на его. О детской роковой любви, беременности, возвращении в прошлое… Безо всякой надежды!

Странная складывалась ситуация! Они разделили постель вчера вечером, Ирина чувствовала, что нравится ему, знала, что он одинок, казалось бы – что мешает… Что мешает? Гетман стоял между ними. Человек, которому она не нужна, ни тогда, ни сейчас, бросивший ее, забывший ее… Что это с его стороны? Самоутверждение? Каприз? И кто она для него? Безотказная подруга? Выброс адреналина? И это любовь? Прочь такую любовь!

Журналист слушал молча, с каменным лицом. Ирине стало стыдно – они лежали нагие, под одной простыней, и она рассказывала ему о своей рабской зависимости от другого мужчины…

Он лежал, забросив руки за голову. Смотрел в потолок. Ирине был виден его темный сосок, впалый живот…

– Отвернись, – попросила она. – Я встану, сделаю кофе.

– Не нужно. Лежи.

Он встал, не стесняясь своей наготы, сгреб одежду и пошел из спальни. Десять минут спустя хлопнула входная дверь, и наступила тишина.

Вот и все. Еще одна страница – даже не глава – ее непутевой жизни. А сказал, разберемся…

– Девчонки, тачка! Ловите! – Стайка девушек, шумная, смеющаяся, бросилась через дорогу к желтой машине с гребешком «такси» на крыше, припаркованной на противоположной стороне улицы. Одна из них рванула дверцу со стороны пассажира, заглянула внутрь и завизжала. Визг подхватили подружки. Стали останавливаться редкие прохожие. Раздались голоса: «Что случилось?» «В чем дело?» «Чего орать-то?»

Кто-то заглянул в машину и отпрянул:

– Водителя убили! Вся голова в крови!

Вскрикнула какая-то женщина, за ней другая. Стали раскрываться окна, кто-то выскочил из подъезда, подбежал. Любопытных прибывало. Прохожие, завидев толпу, бежали узнать, в чем дело.

Через двадцать минут примчался, завывая сиреной, патруль, затем оперативно-следственная бригада. Люди стали рассасываться. Желающих записываться в свидетели не было. В конце концов, остались три плачущие девушки.

В машине были включены фары ближнего света и красные габаритные огни – она была как на витрине. Окно со стороны пассажира опущено. На улице было темно – редкие фонари освещали слабо. Водителя звали Егор Кириллович Овручев, работал он в такси-сервисе «Орион». Капитан Николай Астахов взял бормочущий микрофон, представился. Ему ответила девушка-диспетчер номер тридцать шесть.

– Как вас зовут, – спросил капитан.

– Валя Удовенко, – ответила диспетчер. – Что случилось? Гера не отвечает… Что?

Капитан спросил, когда в последний раз она разговаривала с Овручевым. Девушка подумала и ответила, что сорок минут назад передала ему заказ на Пятницкую тринадцать. Егор как раз высадил пассажира на Стрелецкой сорок шесть; он принял заказ и поехал на Пятницкую. Это было… – она запнулась, – в десять двадцать две. После этого он не отвечал!

Капитан посмотрел на часы – было одиннадцать пятнадцать. В десять двадцать две, то есть пятьдесят три минуты назад, Овручев принял новый заказ, а спустя несколько минут был убит, не успев отъехать от дома номер сорок шесть по Стрелецкой, где высадил пассажира.

– Что случилось? – повторяла она. – Где Гера? – В голосе слышался испуг.

– Когда началась его смена?

– В семнадцать ноль-ноль… Шесть часов назад, – ответила диспетчер и вдруг спросила: – Он жив? Мне звонили с Пятницкой, он не приехал и не отвечает.

– Он не сказал, может, собирался взять кого-нибудь по дороге? Мужчину, женщину? Возможно, вы слышали какие-то звуки в салоне – голос, кашель… что угодно?

– Да разве у меня есть время прислушиваться? – сказала она и повторила: – Что с ним? Он жив?

– Почему вы спросили?

– Полгода назад у нас убили таксиста, забрали выручку. У него и было всего ничего, только заступил. И не нашли. И теперь… Гера. Тоже вечером, в одиннадцать.

– Мне нужны телефоны заказчиков на Стрелецкую сорок шесть и на Пятницкую, – сказал капитан.

– Минуточку!

– Давайте. На Пятницкой… Какой номер дома, вы сказали?

– Тринадцать. Пишите. – Девушка продиктовала номера телефонов.

Он записал и позвонил по первому – клиенту со Стрелецкой. Там откликнулись сразу. Трубку взял мужчина, видимо, немолодой. Подтвердил, что домой приехал на такси… Когда? В десять с минутами, точное время назвать не может. Может, четверть одиннадцатого, не позже. Был у друга на дне рождения, на проспекте Мира. Ну, выпил, как водится, и решил добираться на такси – до Стрелецкой не ближний свет. На улице он никого не видел, может, и были люди, но он не обратил внимания. Было холодно, обещали дождь, в центре в это время людно, а у них на Стрелецкой почти никого.