– Отправил тебе сборник рассказов, как и обещал.

– Перешёл на малые формы? – вдруг вспомнил Максим о своей Алисе. Миниатюра, да и только.

– Ну, я же тебе давно говорил, что дело совсем не в форме, а в содержании, – словно был давно уже в курсе его нового знакомства Томас.

– Я про новую книгу, – засмеялся я в трубку.

– Я тоже, – зеркально отразился мой смех в трубке смехом писателя.

– Ну, что я тебе могу сказать, рассказы читаются быстрее. Правда, я ещё не все осилил.

– Чувствую, ты мой самый благодарный читатель.

– Скорее, самый благодатный. Каждый рассказ – как маленький роман, видимо, совсем скоро ты научишься умещать романы в одну цитату. В целом, текст стал жёстче, но это ещё мягко сказано, – снова я стал листать тот же журнал, по инерции. Теперь уже тупо рассматривая картинки.

– Жёсткий переплёт! Я же тебе говорил, что это совсем другая книжка.

– Не боишься потерять читателей? Эпиграф вообще поверг меня в шок:

«Казалось что 15-сантиметровый мальчик всегда был чем-то расстроен. Дух романтизма тянул к восстанию, но рядом с государством сильным ему суждено было быть лишь автономией, несмотря на всю свою значимость и незаменимость. Как бы сильно он ни был предан своему делу, как бы высока ни была его страсть, он вынужден был подчиняться приказам из центра. И вот он уже который год сидел в этой дыре, рассуждая о жизни, о смысле своего предназначения. Командировка затянулась, в какой-то момент он понял, что стал лишь инструментом в чьих-то руках, а как хотелось открывать новые внутренние миры, без каких бы то ни было личных интересов, бросив всё своё желание от научно-исследовательской работы к яркому и беспощадному выражению чувств. Трудно было найти аргумента более убедительного, даже тривиальное «я тебя люблю» выглядело бледным предисловием к тому, что вытворял он. И никто не мог его остановить, он рос на глазах».

– Я давно уже думал, что надо что-то менять, чтобы не набило оскомину.

– Ты знаешь, что такое оскомина? – оставил я журнал и взял книгу, которая только что вышла у меня: «Лучшие фотографы прошлого века». Не то, что бы я чувствовал себя Цезарем, который был способен делать несколько вещей одновременно, скорее, ещё одна дурацкая привычка, когда я подсознательно отгораживал себя от проникновения вглубь чужих проблем наполнявшими телефонные трубки. Пусть даже проблема эта была государственной важности. Важной для моей небольшой издательской страны.

– Ну, примерно.

– Но если не поклонники, то критики точно нам её набьют, хотя я и без неё уже в лёгком нокауте. Мне кажется, первым был как раз приятен терпкий вяжущий вкус твоих литературных поцелуев.

– А вторым?

– Этим, как правило, ничего не нравится. Но зачастую им приходится следовать правилам большой игры, чтобы не остаться без хлеба. До сих пор не могу понять, как тебе удаётся излагать, в принципе, порнографические сцены так, что они выглядят абсолютно не пошло? – листал я плотную бумагу, пока взгляд мой не застрял на пёстрой корове, переходящей дорогу. Запахло деревней, сеновалом и парным молоком.

– Сахара поменьше кладу. Стоит только пересластить, вот тебе и пошлость.

– Я заметил, ты даже чай без сахара пьёшь.

– Чай с сахаром – это пошлость.

– Значит, я пошлый, – усмехнулся я в трубку.

– К тебе не относится.

«Откуда ты знаешь?» задумался я, а вслух отправил Томасу: – Пошлый по отношению к кому? К чаю?

– К сахарнице. Она же даёт. Чай берёт посластить свою и без того байховую жизнь. Это пошло брать кого-то из корысти, из прихоти, из похоти.

– А как же конфеты?

– Это другое дело, там всё же есть элемент флирта, тебе надо с ней познакомиться, то есть прочесть название, потом раздеть, распробовать и проглотить.

– Всё как в жизни, только не все способны видеть очевидные вещи так, как ты, – поменял я деревню на городской ландшафт, где дома так и норовили оторваться от земли. Акселерация вытянула их стройные железобетонные тела, пытаясь приблизить горожан к небу.

– Да, по-разному, мало того, что все люди разные, так у них же ещё и настроение скачет вместе с давлением. Сегодня они бегут от одиночества, и им хочется кого-то любить, завтра убить, чтобы оставили в покое.

– Это точно, – всплыл в голове Максима завтрак с женой:

«– Как тебе кофе?

– А что такой крепкий?

– Два чувства кипели во мне, пока я варила: любить тебя или отравить».

– Хочешь послушать письмо от одной читательницы? Правда, оно длинное, – потянуло Томаса к эпистолярному жанру.

– Ну давай, давно не получал писем от женщин. Ты-то этим избалован, я знаю.

– Ну, тогда слушай:

Привет. Была на твоей презентации с подругой, ранее не читала. Прочла. Заварила кофе. В кастрюльке. Потом доширак. Обожглась. Мимо пробежали берёзы, одетые в золото. Не знала, что жизнь дальнобойщиков наполнена романтикой. Если послушать их общение – мозг взорвётся, у меня не взорвался, опыт работы в Сбербанке. Очень хотелось секса с мужем, но он отказал. Подруга из мск написала «сволочь… зачем про него рассказала. Прочитала в инете 20 мин и до утра не спала… муж спал… стыдно было будить… бл…» Это я про твоё творчество. А сегодня 9-летний сын у подруги сказал «чёрт, игрушка в инете накрылась, до 10-го уровня дошёл и всё… всё умерло. Надо снова проходить…» слёзы. Рассказала и успокоился… рассказала, что у взрослых так же… У меня так сейчас… 10 лет проработала в крупнейшем банке, стала начальником управления и свалила в никуда. Неделю назад. Тяжело? Да и нет… да, боюсь потерять себя, как твои герои… нет, мне хорошо как твоим героям))))) в общем, взорвала тебе мозг, как твои шедевры. Не знаю, от чего все пищат. Пишешь всё правильно. Ох… правильно и пипец как красиво, это талант. Зачитаться можно, тока мужики это слышать не хотят. А вообще у меня ещё на встрече был вопрос: как твои близкие относятся к твоему творчеству? Ведь всяко в некоторых моментах они видят себя… без этого наверно никак. Нельзя писать про отношения и про секс и не вкладывать в это частичку своего…

В общем, на отзыв это не очень тянет, ну уж как вышло. Дождь. 18-й этаж. Под окном машины смешались с людьми. Муравьи. Мечтают о сексе, но ждёт разочарование… в основном женщины, у них дома только бутылка и ТВ… могу много рассказать об одиночестве. Особенно в Питере… прожила в нём полгода, отымела его, а он меня.

– Оно тебя вдохновляет?

– Отчасти.

– Нашёл, что ответить? – начало уставать моё ухо, даже запотело, и я поменял его.

– Раньше я думал, что любовь не имеет души. Оказалось, ещё как имеет… по крайней мере, мою поимела.

– Цитата. Одиночество – это твой козырь. Я давно подозревал, что женщины глубоко одиноки, они хотят секса, они ждут большой любви, они вечно в сомнениях балансируют на грани: любят или используют?