— Алло, Марья Семеновна? — негромко сказала я, чтобы меня не услышали предки.

— Да, а кто это?

Я назвалась, а потом сразу перешла к делу — вот-вот маманя должна была закончить возню с посудой, а вместе с ней тут же объявился бы и папаня, и разговор пришлось бы прервать.

— Мама мне рассказала о том, что с вами сегодня случилось, — подпустила я в голос нотку сочувствия. — А вы не помните, как выглядел тот роллер?

— А тебе зачем? — тут же насторожилась Марья Семеновна. Ох уж эта старая гвардия! Всегда у них ушки на макушке! И что у них за поколение выросло? Информацию просто так не выдаст, пока всю подноготную из тебя не вытащит. Ну ладно, раз так, тогда получайте очередную порцию вранья:

— У моей подружки тоже с руки сумку сорвали какие-то роллеры. Вот пытаюсь выяснить — те это или нет. Может, в милицию надо звонить.

— Давно бы, давно бы пора, — обрадовалась Марья Семеновна. — Молокососы эти совсем обнаглели. Да я бы и сама в милицию пошла, если б как следует его рассмотрела.

— Ну может, хоть что-нибудь вспомните? — повела я разговор в нужную сторону.

— Да что там вспомнишь… Обыкновенный парень. Джинсы голубые. Ролики какие-то чудные. Куртка оранжевая…

— Темненький такой, да? — подсказала я.

— Не-ет, беленький, — не согласилась со мной Марья Семеновна. — Ну, вернее, такого цвета — не блондин, но русак. Еще я заметила: у него на левом локте какая-то штука была… Как же она называется?

— Налокотник, — догадалась я.

— Вот-вот, налокотник… Черный такой… Я у детишек видела соседских, когда они ролики купили, вот такие же были наколенники и налокотники.

— Только на левой руке был налокотник? — уточнила я.

— Да, только на левой.

Эта деталь показалась мне странной. Уж если кто и надевал такие вещи, так на обе руки…

Я быстро, как только могла, попрощалась с Марьей Семеновной и тут же набрала Иркин номер.

Даже по телефону чувствовалось, как Ирка испугана и напряжена. Вероятно, она каждую секунду ждала звонка и готовилась к самым худшим известиям.

— Ир, — попыталась я ее приободрить, — слушай, вспомни, а на том роллере, который с тобой говорил, что кроме куртки было?

— Ну была там рубашка какая-то или свитер, — грустно ответила она. — Девчонки, а вам ничего не удалось выяснить?

— Работаем, — сказала я. — Думаешь, я просто так, из любопытства, спрашиваю? Ну-ка, давай, вспоминай.

— М-м-м, еще что-то черное, что-то прямо-таки с трауром связанное у меня в голове крутится. — И после некоторой паузы Ирка чуть не вскрикнула: — Точно, вспомнила! Но откуда ты узнала? У него на левой руке или на правой… подожди… нет, на левой руке такой черный был налокотник, на липучках.

— Н-да? — помрачнела я. Похоже, мои опасения подтверждались. Вероятно, в нашем районе объявилась целая банда.

С тех пор, как мы с Янатахой убедились, что у нас в районе орудует банда роллеров, мы решили повнимательнее присмотреться к тому, что творится на улице. Поскольку ни у нее, ни у меня идти в школу особого настроения не было, мы решили прогулять уроки.

Совесть у нас, правда, была неспокойна. Было совершенно ясно, что кто-нибудь из учителей расскажет Анке-пулеметчице о том, что мы отсутствовали в этот день, но как оправдываться, мы решили придумать потом, потому что дело, ради которого мы остались дома, было из разряда благородных, и мы надеялись, что родители в конце концов нас простят.

Вот поэтому утром вместо того, чтобы идти в класс, мы дождались, пока мои предки уедут на работу, и, уютно устроившись с двумя огромными чашками чая и банкой варенья на кухне, принялись наблюдать за нашим микрорайоном.

Квартира у меня находится на шестнадцатом этаже, а поскольку остальные дома в нашем районе не такие высокие, то отсюда как с вышки можно было рассматривать окрестности. Видно все было прекрасно. К тому же Янатаха принесла военный полевой бинокль. Ее дедушка-пограничник пользовался им еще во время прохождения службы. Бинокль покоился в старом кожаном потертом чехле, но оптика у него была просто потрясающая, чистая, словно новая.

Янатаха осторожно вынула бинокль из чехла, сняла с него защитные колпачки и дала мне. Я приникла к окулярам, покрутила колесико, которое настраивало фокус, и чуть не вздрогнула, упершись глазами в лицо какого-то субъекта, который торопился к открытию нашей местной пивной «Шанхай».

Его лицо, казалось, находится так близко, что возникало ощущение, будто я чувствую запах перегара, который исходил от этого мужчины. Мало того — я смогла разглядеть в бинокль даже цвет его глаз! На его красной, покрытой багровыми прожилками коже видна была каждая щетинка. Когда я оторвалась от бинокля и взглянула вниз своими естественными оптическими приборами, то едва различила этого типа — далеко внизу.

— Здорово! — сказала я, передавая бинокль Янатахе. — Ну теперь давай смотреть в оба…

— То есть в четыре глаза, — поправила меня Янатаха.

— То есть даже целых в шесть, — парировала я, указывая на бинокль.

Так мы сидели довольно долго, вспоминали анекдоты, пересказывали друг другу школьные слухи, которые доходили до нас в самой разной интерпретации, и, ложка за ложкой, ели варенье. Вдруг между двумя домами мелькнула чья-то фигура, движущаяся для пешехода подозрительно быстро. Я тут же схватила бинокль, но оказалось — найти в окулярах сразу то, что нужно, без привычки не так-то просто.

Наконец я оторвалась от бинокля, определила для себя ориентир и вскоре поймала в перекрестье рисок объект, который меня насторожил. Увы, это оказался обыкновенный велосипедист.

Мы несколько расслабились, включили на кухне радио и стали щелкать его кнопками. Но куда бы мы ни переключали — каждые пять минут нас доставали так называемые рекламные паузы. На самом деле уже давно на радио и ТВ сами передачи стали паузами между рекламными блоками, но это, похоже, там, в Останкине, никого не волновало.

Увлекшись прыганьем по программам, мы чуть не проворонили нашего первого роллера. Янатаха от неожиданности, когда увидала его в окно, толкнула меня так, что я расплескала чай себе на колени. Она тут же навела на подозрительную личность бинокль, некоторое время подкручивала колесико, потом передала оптику мне и вынесла вердикт:

— По-моему, это не то.

Я тоже нашла фигурку, которая быстро двигалась по тротуару, удаляясь от нашего микрорайона в сторону соседнего. Это была какая-то девчонка лет одиннадцати-тринадцати. Вряд ли она могла принадлежать к той банде хулиганов, которую мы выслеживали.

Я глубоко вздохнула. Но чего же мы хотели — трудно было ожидать, что нам повезет с первого раза. Хотя, если брать в сумме количество происшествий, которые случались в нашем микрорайоне, выходило, что тут либо было потрясающее обострение криминогенной обстановки, либо какая-то шайка-лейка почувствовала себя настолько вольготно, что совершала бандитские вылазки чуть ли не каждый день.