– Да, до меня доходило что-то такое, ваше высокопреосвященство, но нечто весьма туманное, так что я даже не мог понять, в чём дело, и полагал, что это или душевнобольной, или сектант.

– Вы отдали какое-нибудь распоряжение, ваше превосходительство?

– Да, я приказал наблюдать… и в случае чего донести мне.

– Ваше поручение, осмелюсь заметить, ваше превосходительство, – нервно передёргиваясь, проговорил владыка, – исполняется в высшей степени халатно.

– Вы меня тревожите, ваше высокопреосвященство.

– Это не сектант и не сумасшедший, это нечто похуже анархиста!

– Не может быть… Что же, и бомбы… и вообще…

– Он открыто призывает войска к возмущению, он врывается в зал заседания суда, он разгуливает, как ни в чём не бывало, по всем улицам, устраивает за городом массовки. И кроме того, творит срам и гнусность в православных храмах.

– То есть… что же, собственно, экспроприации… или… вообще…

– Лжечудеса, ваше превосходительство!

Генерал-губернатор несколько секунд с изумлением смотрел на владыку.

– Чу-де-са!.. – раздельно проговорил он.

– Лжечудеса, ваше превосходительство.

Генерал-губернатор поёжился на своём кресле:

– Но, ваше высокопреосвященство… это уж касается, так сказать, духовной администрации.

– Я полагаю, ваше превосходительство, что здесь затронуты оба ведомства.

– Да, конечно, косвенно это касается и нас. Но, однако, какие же это чудеса творит этот негодяй?

– Воскрешает мёртвых.

Генерал-губернатор чуть не упал со своего кресла.

На минуту он был в уверенности, что владыка спятил. «Впрочем, может быть, я сплю, – бормотал генерал, – я читал где-то, что бывает что-то в таком роде». И незаметно для владыки ущипнул себя за ногу: «Нет, ничего, чувствую… Странно…»

– Да-с, ваше превосходительство, осмеливается врываться в православные храмы и там воскрешать мёртвых!

– Изумительно, – проговорил генерал-губернатор, с трудом приходя в себя.

С минуту молча смотрели друг на друга два администратора. Вдруг генерал-губернатор просиял:

– Теперь я всё понимаю! Очень, очень вам благодарен, ваше высокопреосвященство. Это, безусловно, относится к министерству внутренних дел. Не говорите более ни слова. Я сейчас скажу по телефону, и всё будет сделано.

– Уж будьте так добры, ваше превосходительство.

– Можете быть покойны, ваше высокопреосвященство. Ещё раз очень, очень вам благодарен.

И он с чувством поцеловал руку, которая благословляла его.

XII

О Христе говорил весь город. Рассказ о воскрешении Лазаря переходил из уст в уста. Многие не верили, но все интересовались.

Известный врач Рыбников сделал очень научное предположение, что тут мы имеем дело со своеобразным видом гипноза, действующего на летаргию.

Другой учёный выразил предположение, что, скорей, мы здесь имеем дело с сомнамбулическим явлением.

Зоя призналась Нике, что вот уже три ночи не может заснуть, всё ей мерещится воскресший Лазарь.

Матушка Анна Петровна, жена о. Воздвиженского, на всякий случай велела окропить квартиру святой водой.

Появилось новое обязательное постановление, запрещающее хоронить усопших в открытых гробах.

Все чего-то ждали. Какое-то новое выражение появилось на всех лицах: что, мол, не слыхали ничего… такого?..

И вдруг по городу разнёсся слух. Слух самый обыкновенный, но как-то всех необычайно ошеломивший.

Проповедника в белой одежде арестовали!..

Конечно, это было так естественно, но всё же это так не гармонировало со всеобщими ожиданиями, в которых не все признавались, но которые все носили где-то глубоко в своей душе.

Чудо… воскрешает мёртвых… новый пророк…

И вдруг всё так просто, повседневно. Пришли полицейские и преспокойно посадили в кутузку чудотворца!

Все считали себя даже несколько как бы обиженными.

Нечего было и народ смущать, и подавать поводы к разным надеждам. И лучше бы лежал этот Лазарь, как подобает покойнику, в могиле, а то шум, разговоры, а из-за чего, спрашивается?

Немногие жалели Христа.

– Я сегодня назло ему не пошла в гимназию и встала в двенадцать часов дня, – сказала Зоя Нике.

– Испеки-ка, мать, пирог с вязигой по этому случаю, – добродушно сказал о. Воздвиженский своей супруге.

– А нашего-то чудотворца забрали! – весело сказал один учёный другому учёному, встретившись с ним в университете.

Христа арестовали за городом, поздно вечером.

С немногими учениками Своими, по обыкновению, пошёл Он за город в любимую берёзовую рощу.

Когда стемнело, рощу окружили солдатами, и на ряд полиции человек в двадцать явился арестовать Христа.

Ждали сопротивления, и потому все были вооружены с головы до ног.

– Как будто на разбойника, вышли вы на Меня в полном вооружении, – сказал им Христос. – Разве не каждый день учил Я открыто на улицах города?

Полицейские смутились от этих простых слов Христа, сказанных без всякого гнева: не такого преступника ждали они найти.

Словно агнец непорочный, шёл Христос в Своих белых одеждах, окружённый толпой вооружённых солдат и городовых.

А в это время митрополит Анания стоял у телефона и звонил к генерал-губернатору:

– Это вы, ваше превосходительство?

– Я, ваше высокопреосвященство!

– У меня к вам большая просьба, да я только не знаю, не явится ли это, так сказать, нарушением законов Империи?

– Помилуйте, ваше высокопреосвященство, всё, что в моей власти, я готов для вас сделать.

– Я всё насчёт того бунтовщика… Помните?..

– Ну разумеется. Он уже взят, ваше высокопреосвященство. И, представьте, без всякого сопротивления. Сейчас сообщил мне по телефону пристав. Не извольте больше беспокоиться. Можете спокойно предаваться служению Всевышнему.

– Нет, я не о том. Мне уже сообщили, что он взят. Я бы хотел иметь с ним свидание.

– Очень хорошо.

– Но, вы понимаете, ваше превосходительство, в моём сане неудобно посещать тюрьмы, особенно в такое лихолетье… это может возбудить толки.

– Ну разумеется, я понимаю, ваше высокопреосвященство. Сегодня же арестованный будет доставлен в ваши покои.

– Глубоко благодарен вам, ваше превосходительство.

– Помилуйте, ваше высокопреосвященство!

XIII

– Я призвал тебя, чтобы говорить с тобой как пастырь с заблудившейся овцой, – сказал Анания, когда келейник ввёл Иисуса в низкий, тёмный кабинет митрополита.

Христос молчал.

Круглые, острые глаза Анании внимательно всматривались в лицо Иисуса.

– Ты должен быть со мной откровенен. В моих руках твоя участь.

Христос по-прежнему не произносил ни слова и прямо смотрел в лицо Анании.

Владыке стало жутко, и он, чтобы скрыть своё смущение, сказал:

– Что же ты ничего не отвечаешь?

– Зачем ты звал меня? – спросил Христос.

– Я звал тебя для того, чтобы всё обошлось без суда, чтобы ты раскаялся во всех своих делах. Ты молод, ты мог их совершить по неопытности, по увлечению…

– В чём хочешь ты заставить раскаяться меня?

– Ты не признаёшь Церковь, – сурово сказал Анания.

– Какую?

– Церковь одна. Святая православная Церковь.

– Да, Церковь одна, – сказал Христос, – единая Церковь Христова.

– Ты играешь словами. Я не для шуток позвал тебя.

Анания нахмурился. Руки его быстро перебирали чётки.

– Ты знаешь, что Христос