– Великий Исход ты приравниваешь к набиванию амбаров, – возмущался Дани. – Вместо того, чтобы радоваться божьей благодати, ищешь ей меркантильные земные объяснения.

– Значит хлебушек у нас теперь – меркантильные земные глупости, – Рубен демонстративно отставлял в сторону блюдо с мацой. – Может, выбросим его?

– Спокойно, – вступала Хана, когда атмосфера особенно накалялась. – Раздухарились в святой день.

И спор моментально прекращался.

– Послушай, – неожиданно для самого себя сказал Рубен. – Европа в неоплатном долгу перед нами, но четырнадцать лет назад вдруг пригласила меня и предприняла попытку рассчитаться. Возможно, это положение тяготит и её? Поезжай, Дани. Ты же лучше меня знаешь – случайности не случайны.

Тот на минуту задумался, смерил товарища удивленным взглядом, как будто познакомился с ним заново.

– Дружище, но ты же, прости меня Боже, атеист…

– Все равно, поезжай.

А на другой части стола и беседа протекала другая. Выпускник факультета ориенталистики Бени Кауфман рассказывал о своей поездке в Мохенджо Даро.

– Всего ничего, как при раскопках холмов на берегу Инда случайно обнаружили останки древней цивилизации дравидов. Два огромных города тысячелетия провели под землей, а ведь система водоснабжения и водостока выстроены согласно всем современным инженерным концепциям.

Самое поразительное в том, что быт и нравы дравидов почти полностью восстановлены по детским игрушкам. Во всех сохранившихся домах присутствовали купальни, где отыскали множество глиняных фигурок, среди которых повозка с запряженными в неё быками и маленькие весы, как на базаре. Здорово, правда?

– Очень здорово, – кивнул верный друг, порядком подуставший от очарования древних цивилизаций.

– Жаль только, письменность никак не восстановить.

– Почему же в таком прогрессивном обществе вдруг замерла жизнь? – удивилась Эсти.

– Есть два предположения, возможно, города настигло стихийное бедствие, а может вторжение врагов всему виной. Четыре тысячи лет назад на берега Инда пожаловали арийцы, а миролюбивые дравиды были созидателями, а не воинами – за что и поплатились.

– Вот, – вставил молодой Рубен, – а мы им всем не миролюбивые дравиды.

– Да не кипятись ты, – добродушно сказал Бени, – разберемся.

– Мальчики, – предложила Эсти, – давайте пойдем, погуляем. И Мастику с собой прихватим.

– Хорошо, – Рубен поднялся, – только ни слова больше об Индии, я сыт ею по горло.

– А я бы хотела увидеть Тадж Махал, – размечталась Эсти, – это, наверное, самое романтичное место на земле.

– Кстати его создатель, Шах Джахан… – Начал Бени.

Рубен обреченно вздохнул.

– Хотя это был политический брак – говорил Бени – Шах Джахан никогда не скрывал своего нежного чувства к супруге. Они были очень счастливы вместе до внезапной смерти королевы. Шах горевал так, что за одну ночь его черная борода поседела. Неделю он только молча отвергал пищу, а потом решил построить для любимой усыпальницу, какой еще не видел мир. Отныне Шах Джахан занимался только ею. Так и появился Тадж Махал.

– А что было потом нетрудно догадаться – разорил казну, начались дворцовые перевороты, и великая империя, как их… моголов пала по вине очередной роковой красавицы.

– Ну конечно… Когда имеешь дело с красивой женщиной, всегда упускаешь из виду, что она может оказаться еще и умна, даже если тебе это заведомо известно. Приблизительно так все и было. Власть на субконтиненте захватил его сын, слишком тщеславный в отличие от мудрого отца. Насильно насаждая ислам он спровоцировал восстания сикхов, ссориться с которыми было верхом неблагоразумия… А за ними и гибель империи. Претензии на вечное господство, кроме войн и архитектурных памятников еще ничего не дали человечеству.

– Но как ни странно, чем больше таких претензий, тем привлекательнее страна. Индия такая необычная – костюмы, алфавит…

– Деванагари. Я прозвал его «виноградной письменностью», потому что буквы не лежат на строке, а свисают с неё, как виноградные гроздья. Но на самом деле и он попал в Индию с Ближнего Востока. Мы снабдили письмом весь современный мир, есть чем гордиться.

Эсти уже не вспоминала о своем глупом пари с Мастикой. Она ловила себя на мысли, что ей все больше и больше нравится этот веселый и обаятельный толстячок, знающий столько интересного. Она сильно замедлила шаг и обворожительно улыбнулась.

– Потрясающая страна, обязательно когда-нибудь увижу её.

– Я рад, что увлек вас Индией, но вернемся в Израиль, – голос Бени внезапно приобрел твердые нотки. – Я не буду поддерживать ваши игры с юной леди, известной мне под псевдонимом «Мастика». Хотя бы потому, что очень дорожу дружбой с вашим братом и не хочу лишиться её по такой глупой причине.

Вот так номер! План захвата был изначально ему известен. И никаких возмущений по поводу «коротышки с богатым внутренним миром» не последовало. А собственно зачем, он и так неплохо подразнил её. Десантник…

Бени догнал друга.

– Эсти, не отставай!

Но она отстала. Ей очень редко не удавалось добиться своего, и сейчас Эсти не могла понять, что мучает её сильнее, – горькое чувство стыда или неудержимое желание расцарапать физиономию юной леди по кличке Мастика.

– Ах да, Эсти, – как бы невзначай сказал ей старший брат в один из своих редких визитов в увольнение, – я привез тебе привет.

Девушка раскачивалась в гамаке под персиковым деревом и листала учебники, он осторожно поставил на книгу перед ней макет Тадж– Махала из тонкого пластика.

– Его Бени собрал?

– Нет, – фыркнул Рубен, – генерал Шарон для тебя постарался.

– А где он сейчас?

– Генерал?

– Капитан.

– Отправился в какой-то Амрицар.

– Тот самый город, в котором находится золотой храм?

Рубен кивнул, как будто переживая за непутёвого друга – «тоже мне, невидаль – золотой храм».

– Лучше бы на пляж пошел.

– Как ты думаешь, я ему нравлюсь? – собравшись с духом, выпалила она.

– Ты всем нравишься.

– До всех мне нет дела.

– Это очень странно, но, похоже, что и Бени Кауфман в чем-то не оригинален.

Эсти зажмурилась от удовольствия и, подхватив свой Тадж Махал, убежала в дом.

Бени Кауфман, которого за миролюбивый характер прозвали громоотводом, стал желанным гостем в семействе Боннер – Гросс. Он и Эсти уже не скрывали отношения друг к другу. Однажды теплым вечером они сидели в её любимом гамаке в саду, Бени сорвал персик и протянул его Эсти.

– Я влюбился, как…

– Как Шах Джахан? – подсказала она.

Бени заулыбался.