Она осушила бокал и налила добавки. Ох, что-то не нравятся мне такие маневры.

— Видишь ли, — начала оправдываться, — с ним договаривался Гриша. Это я ему вкратце рассказала о твоей проблеме, а он пообещал подсобить. Вышел на Тимура, а тот сразу заинтересовался тобой,  попросил познакомить вас. 

— Ну? — пока всё не так страшно, как показалось сначала. Но этот бегающий взгляд… Задницей чувствовала, что-то тут не то.

Илона отхлебнула, опустив глаза. Я тоже сделала приличный глоток, поедая её глазами.

— Он не женат. Сорок лет. Всю свою жизнь в политике и бизнесе. — Уже не плохо. С женатыми я ни-ни. То, что при власти, тоже хорошо. — Только… — а вот тут я напряглась. Ненавижу подобные паузы. — Есть у него одна фишка…

— Какая? — даже дышать перестала.

— Чтобы возбудиться, он должен… э-э… слегка попресовать свою напарницу.

— Чего-о-о-о? — я вскочила с дивана, едва не опрокинув бутылку. — Тимохина, ты в своем уме? Ты под кого меня подложить собралась? — заорала на весь дом. Благо, стены тут с надежной звукоизоляцией, а то бы всех соседей переполошила. — А ну-ка иди сюда, сводница херова.

Тимохина принялась отбиваться, всё-таки опрокинув вино. Я была настолько зла, что было пофиг на всё.

— Да подожди, ты, ненормальная. Дай сказать хоть слово! — Я схватила её за вечернеё, усыпанное паетками платье и пару раз хорошенько тряхнула.  — Лида, да угомонись. Ты ему не для секса нужна.

Я замерла, а потом оттолкнула Тимохину от себя, расправив рукава блузки:

— А для чего тогда нужна?

— Не знаю. Но  точно не для секса. Он не из тех, кто быстро бросает свои игрушки. А игрушка у него сейчас, поверь, весьма аппетитная куколка. Да он в неё сколько бабла зафигачил, что тебе и не снилось. Будь спокойна.

Мне от подобного заверения не стало легче. С какого-то перепугу мной заинтересовался мужчина, который склонен к садистским замашкам и я должна быть спокойна?

— Ты вообще собиралась сказать, или я потом бы всё узнала? — подняла опрокинутую бутылку и принялась пить из горла. После такого стоило напиться. Илонка вырвала из рук бутылку и приложилась следом.

— А ты думаешь вино зачем? Конечно, рассказала бы. Лид, он единственный, кто поможет Дане. Ты ведь сама сказала, что ради него готова на всё. Лечь можно под любого, а вот того, кто действительно всевластен, найти ой как трудно. Будь бы у моего Гришки связи в суде, мы бы и париться не стали. Думаешь, стоит махнуть трусами и перед тобой лес рук выстроится. Ага. Разбежалась. Да среди них знаешь, сколько моделей вращается? Они могут себе позволить любую девственницу. Стоит только захотеть. И те, кому выпала такая честь, с радостью бросятся выполнять любое желание. Не задумываясь.

— Тогда что ему от меня понадобилось? — недоумевая, плюхнулась на диван, поправляя волосы.

— Хрен его знает. Только, Лидок, ты не в курсе его пристрастия. Не дай Бог он вкурит, что ты в теме. Сначала тебе придет кырдык, а потом и мне.

Я снова потянулась к бутылке, наплевав на бокал, и сделала внушительный такой глоток:

— Ну, спасибо, Тимохина. Большое тебе спасибо. Удружила, так удружила.

Илонка поправила выбившиеся из прически пряди.

— Всегда пожалуйста, Матвеева. Обращайся, если что.

* * *

Одно дело – дружить с Илонкой вне её мира, и совсем другое – увидеть собственными глазами ареал её обитания. Я, конечно, не сахарная девочка и тоже кое-что повидала, но… в те места, куда была вхожа Тимохина, никогда не заглядывала.

Взять хотя бы ресторан «Транзит». С коллегами по работе мы держались от него подальше, потому что цены там были кусающие до безобразия, поэтому выбирали себе маленькие, уютные кафешки с небольшими барами в углу. Сама я редко где бывала. С Тимохиной пару раз наведывались на студенческие дискотеки и вечеринки. Но чтобы шастать по таким ресторанам, как «Транзит» и ему подобным, нужно иметь если не покровителя, то хотя бы весьма высокую зарплату.

В общем, заявились мы туда на веселее и мягко говоря, слегка потрёпанные. Пока выясняли отношения и разбирались, кто из нас какая подруга, время пролетело незаметно и теперь, толкаясь у зеркала в фойе, пытались в спешке накрасить губы.

— Я сразу предупреждаю, — пихнула я бедром Тимохину, дабы разглядеть себя во весь рост. Дома ведь такого большого зеркала нет. — Пускай только зацепит меня пальцем – выцарапаю глазища.

Тимохина только сокрушительно вздыхала. Ну а что? Себе, значит, нарыла плюшевого мишку, а мне подсунула какого-то черта. Да меня уже трясло. Кто знает, что у него на уме.

Не успела я спрятать помаду, как нам на встречу, по широкой лестнице, спустился недовольный, упитанный Илонкин папик.

— Солнце, сколько можно ждать? — поворот в мою сторону и легкий кивок вместо приветствия. И вам не хворать.    

— Пробки, Гришуня. Мчались на всех парах.

— Я же говорил: в таких случаях бери Бондаренко. Такого человека заставляем ждать. Не красиво.

— Мы сейчас всё исправим. Правда, Лидочка? — засуетилась вокруг Колобка, не забыв при этом выразительно посмотреть на меня.

— Угу. Исправим.

Вся моя, как говорит Тимохина, бравада, действительно помахала рукой, стоило только войти в шикарное помещение, заставленное симметрически расположенными квадратными столами. Посетителей было предостаточно, так что никто меня тут зверски насиловать не рискнет. Расслабилась. Пока шли к нужному столику, ловила на себе заинтересованные взгляды. Половина присутствующих здесь мужчин сидела в компании таких же, как я и Илонка спутниц. Стало не по себе. Таких девушек сразу выдавал весьма юный возраст и модельная внешность. Тимохина была права: чтобы на меня обратили внимание – пришлось бы изрядно попотеть. Теперь понятно, почему она уцепилась в Колобка, как вошь за кожух. Попробуй выстоять среди подобной конкуренции. Стоило гордо выпятить грудь и задрать голову от подобного внимания к своей скромной персоне. Только… совсем не до этого. Был даже момент, когда, замыкая шествие, обернулась к выходу. Ещё не поздно вернуться к прежней жизни. Однако постоянно всплывающее перед глазами побитое лицо Дани заставляло переставлять ноги, приближаясь к поставленной цели.  

По пути в ресторан занимала себя тем, что представляла Тимура. Воображение, приправленное мало обнадеживающими подробностями рисовало его таким себе Гришуней номер два. Но каково же было мое удивление, когда из-за стола