и увлеченно изучал материалы, раскрывающие работу британских ученых по цепной реакции в уране. Курчатов решил срочно подготовить докладную записку председателю Совета народных комиссаров СССР В. Молотову. 27 ноября 1942 года он завершил работу над этим документом. Сделав подробную оценку содержания документов, добытых военной разведкой, Курчатов завершил свой анализ смелым по тем временам заключением. В него вошло 6 пунктов. Вот некоторые из них:

«1. В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ.

2. В СССР проблема урана разрабатывается менее интенсивно, а в Англии и в Америке – более интенсивно, чем в довоенное время…

3. Ввиду того, однако, что получение определенных сведений об этом выводе связано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями, и ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза. Помимо тех ученых, которые сейчас уже занимаются ураном, представлялось бы желательным участие в работе профессора Алиханова А.И. и его группы, профессоров Харитона Ю.Б. и Зельдовича Я.Б., профессора Кикоина И.К., профессора Александрова А.П. и его группы, профессора Шальникова А.И…

6. Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А.Ф., академик Капица П.Л. и академик Семенов Н.Н.»

Прочитав еще раз докладную записку, профессор Курчатов подписал ее и поставил дату – 27.11.42.

Эта докладная является первым документом И.В. Курчатова, относящимся к началу работ по созданию отечественного атомного оружия. Молотов, прочитав докладную Курчатова, сделал на ней пометку: «Тов. Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова. В. Молотов. 28.XI.»

Предложения Курчатова прозвучали неожиданно и, несмотря на тяжелое положение на фронтах, обратили внимание на «урановую проблему». Тем более, что фашистская пропаганда устами Геббельса постоянно твердила о разработке чудо-оружия. Сталин приказал незамедлительно собрать ученых-атомщиков. Поскольку оказалось, что многие из названных Курчатовым ученых воюют в действующей армии, то на совещание к Сталину прибыли старики, освобожденные от службы в армии по возрасту, да некоторые по брони. Среди них были академики Иоффе, Семенов, Хлопин, Капица и Вернадский. В кабинет к Сталину их из приемной пригласил Поскребышев. Они прошли еще через одну комнату и открыли дверь в третью. Это был большой кабинет, отделанный светлым деревом, с двумя дверями – той, в которую вошли ученые, и второй дверью в самой глубине кабинета слева. Справа, тоже в глубине, вдали от двери стоял письменный стол, а слева вдоль стены еще один стол – довольно длинный, человек на двадцать – для заседаний.

Во главе этого стола, на дальнем конце его сидел Сталин, рядом с ним Молотов и Берия. Они поднялись навстречу. Лицо у Сталина было серьезное. Без улыбки. Он деловито протянул каждому из вошедших руку и пошел обратно к столу.

В начале беседы Сталин больше стоял, чем сидел, или делал несколько шагов взад и вперед позади своего кресла. Говорил он, как всегда, неторопливо, иногда повторял сказанное, останавливался, думал… Он был одет в китель серого цвета, в серые брюки навыпуск. Курил трубку. Впрочем, курил мало. Зажигал ее, затягивался один раз, потом через несколько минут снова зажигал, опять затягивался один раз, и она снова гасла. Иногда он, подойдя к своему креслу, заложив за спинку большие пальцы, легонько барабанил по креслу остальными. Во время беседы он иногда улыбался.

После того, как по приглашению Сталина все расселись за длинным столом, Сталин, находясь во главе стола, обратился к ученым:

– Вам известно, что в некоторых странах, в первую очередь в США, ведутся работы по созданию урановой бомбы огромной разрушительной силы. Как вы думаете, товарищи ученые, могут ли немцы или наши союзники создать такую бомбу в ближайшее время?

После несколько задержавшейся паузы взял на себя инициативу Иоффе:

– Иосиф Виссарионович, нам известно, что такие работы за рубежом ведутся, но на какой они находятся стадии, мы этого не знаем, поскольку все эти работы с некоторого времени засекречены. У нас кое-какие исследования ведутся группой Курчатова.

– Что скажет нам академик Хлопин? – задал вопрос Сталин директору РИАН.

– Положение с проблемой урана, товарищ Сталин, в настоящее время таково, что практическое использование внутренней энергии, которая выделяется при процессе деления его атома под воздействием нейтронов, является более или менее отдаленной целью, к которой мы должны стремиться, а не вопросом сегодняшнего дня. Не удалось пока решить вопрос и с цепной реакцией распада урана. Такие работы ведутся за рубежом, в частности в США, Германии. Конечно, было бы желательно форсировать исследования по урану и в нашей стране.

После Хлопина слово попросил академик П. Капица:

– Я думаю, товарищ Сталин, что время для создания ядерного оружия еще не наступило. Во-первых, пока недостаточно научных знаний для этого. Во-вторых, нет ни у кого в достаточном количестве соответствующих материалов для такой бомбы. Объем добычи урана в мире весьма невелик. К созданию атомной бомбы мы не готовы, и такая бомба – ядерное оружие не этой войны, дело будущего.

Сталин возмутился:

– Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет мне с фронта, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые-специалисты, ничего не знаете, сеете пессимизм или молчите! Сколько надо времени и сколько будет стоить создание бомбы? – наседал на ученых Сталин.

Академик Иоффе, понимая, что Сталина раздражать – дело опасное, но и обманывать не менее рискованно, ответил:

– Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет.

Но Сталин понимал – вопрос не только о бомбе, а о победе или поражении в войне, о судьбе государства…

Все, за что брался лично Сталин, обретало соответствующий размах и получало необходимое обеспечение. Присутствующим на встрече Берии и Молотову он приказал:

– Лаврентий, возьмешь под личный контроль и под личную ответственность всю эту проблему. А ты, Вячеслав, ознакомь со всеми материалами товарища Первухина для принятия конкретных решений.

После того, как посетители покинули кабинет, Сталин снова обратился к Молотову и Берия:

– И обратите внимание на Курчатова. Мне кажется, что это очень грамотный, энергичный и перспективный научный руководитель. Как видите, от этих старых пердунов ожидать чего-то полезного и конкретного в ближайшее время вряд ли стоит…

И как бы обращаясь к самому себе, он, присаживаясь за рабочий стол, сказал: