Он отогнал эту мысль и допил вторую чашку кофе.

Или слегка пофлиртовать? Но при сложившихся обстоятельствах легкий флирт невозможен. Если она хоть немного помедлит, прежде чем отбросить его руку, он затащит ее в постель. И тогда жизнь превратится в сплошной клубок проблем. Потому что эта женщина – леди.

Нет, лучше не думать об этом.

– Ну что, поищем бильярдную? – спросил он, когда стало ясно, что миссис Хантер уже не будет есть тост, лежавший у нее на тарелке.

Игра в бильярд представлялась ему достаточно безопасным занятием. Это игра для мужчин – медленная и довольно скучная. Способ убить время. Но, видимо, миссис Хантер относилась к бильярду серьезно. Она тщательно готовилась к удару и в самом деле играла хорошо.

Граф Уэзерби словно заново открыл для себя бильярд. Оказалось, что это самая эротичная игра, придуманная человечеством. Когда миссис Хантер стояла на противоположной стороне стола и готовилась к удару, он не мог оторвать взгляда от ее грудей, легко касавшихся поверхности стола и временами прижимавшихся к нему. Слава Богу, что у платья был глухой ворот. Если же граф оказывался сзади, когда миссис Хантер наклонялась вперед, его взору представлялись другие округлости, обрисованные мягкой тканью шерстяной юбки.

Еще задолго до того, как закончилось утро, граф с трудом удерживался, чтобы не сорвать с себя шейный платок и, выбежав на снег, не окунуться с головой в сугроб. Он поклялся себе, что после ленча они будут сидеть в гостиной по разные стороны от камина и читать, как добропорядочная супружеская пара.

– Я выиграла, – сказала она, оборачиваясь к нему с сияющей улыбкой.

– Да, у вас действительно был хороший учитель. А какой приз мы вручим победителю?

– У нас с Леонардом призом был поцелуй, – рассмеялась Розамунда. – Но поскольку мы обменивались поцелуями независимо от того, кто побеждал (хотя побеждал всегда он), то я находила это довольно нелепой традицией.

Неожиданно она снова покраснела.

– Ну что ж, – сказал он, понимая, что пожалеет о своих словах еще до того, как успеет их произнести, и не имея сил остановиться, – пусть это будет поцелуй.

Она смотрела на него, растерянная и потрясенная, прикусив нижнюю губку, отчего верхняя казалась еще более вздернутой.

Он взял ее лицо в руки, увидел, как она отпустила нижнюю губу, и припал к ее рту. Он целовал ее легко, не размыкая губ, и наслаждался нежностью, влажностью и теплом ее нижней губки. Он не торопился. От нее исходил слабый дразнящий запах.

– М-м, – произнес он, поднимая голову и глядя в большие темные глаза, – ваш муж был очень мудрым человеком. Такой приз может утешить любого мужчину. После него проигрыш уже не кажется таким горьким.

– Нет, я всегда говорила ему, что это сущая нелепость, – опомнившись, ответила она.

За завтраком он мечтал хотя бы прикоснуться к ней. Он все еще держал ее лицо в своих руках.

– Можно, я буду называть вас Розамундой? – спросил он неожиданно для самого себя.

– Хорошо. – Молодая женщина резко отвернулась и вытащила из ближайшей лузы шары. – Если вам этого хочется.

– А вы будете называть меня Джастином?

– Хорошо, – повторила она, переходя к следующей лузе, – если вам так хочется.

Он подошел к окну, мысленно приказывая своему сердцу не биться так сильно.

– Кажется, снег уже утихает, – произнес он, овладев собой. – Я собираюсь выйти подышать после ленча. Вы составите мне компанию?

– О да.

В ее голосе он уловил не менее страстное желание подставить лицо свежему ветру, чем испытывал сам.

«Даже если бы снегопад не стал тише, – думала Розамунда, надевая ботинки и перчатки и застегивая теплый плащ, – я все равно пошла бы на улицу. Еще час наедине с ним в этом доме, и со мной случится истерика».

Вчера вечером воздух в гостиной был буквально наэлектризован страстью, какая-то непонятная сила словно подталкивала их друг к другу. Розамунда не сомневалась, что граф тоже почувствовал это, но в отличие от нее не испытывал ни малейшей неловкости. Скорее наоборот.

Она пришла к выводу, что не имеет никакого понятия о том, как следует вести себя с молодыми мужчинами Поведение мистера Холлидея казалось ей странным и непонятным.

Леонард всегда говорил, что у нее удивительный дар попадать впросак всякий раз, когда она открывает рот. Он находил эту ее способность очень милой, хватал ее в охапку, целовал и от души хохотал. Но одно дело – говорить глупости собственному мужу, и совсем другое – незнакомому человеку… Джастину.

«Нужно забыть о том, что произошло сегодня утром, – твердо сказала она себе и направилась к двери. – Иначе я больше вообще не смогу смотреть ему в глаза». Она взялась за ручку двери и на мгновение замерла.

Это же надо: спросить его, чем бы он занимался со своей любовницей! Перед мысленным взором Розамунды возникла сцена: распростертая на кровати девушка в черном белье и раздевающий ее мистер Холлидей. На простынях, а не под ними. О, это видение было убийственным. Женщинам ее круга не полагалось даже знать о существовании такой категории женщин, как любовницы.

И потом: сказать ему, что у них с Леонардом призом был поцелуй. Как она могла! Ведь это выглядело откровенным приглашением к действию!

Этот поцелуй! Она до сих пор чувствовала стеснение в груди и слабость в коленях при воспоминании о нем. Зачем, ну зачем только она поссорилась с Деннисом?!

Розамунда решительно толкнула дверь и спустилась вниз.

– Снег очень глубокий, – предупредил граф. – Вы не боитесь промочить обувь?

– Ничего, какое-то время я выдержу, – сказала она, посмотрев на свои короткие полуботинки.

На нем были те же высокие сапоги и пальто с пелериной, что и вчера, но тогда она не заметила, как мужественно он выглядит в этой одежде. Теперь заметила.

«Опять мне в голову лезут всякие глупости», – сердито подумала Розамунда и направилась к двери.

Закрыв за собой парадную дверь дома, они будто перенеслись в волшебное белое царство. И пусть свинцово-серые тучи грозили возобновлением снегопада, а холодный воздух казался еще холоднее от резкого ветра, все равно это было чудо. Метель укрыла землю ровным белым ковром, ветви деревьев прогибались под тяжестью огромных пушистых шапок. Розамунда стояла на крыльце, расчищенном Ривзом, и с наслаждением вдыхала бодрящий и морозный воздух.

– О, как красиво! – воскликнула она. – Правда, красиво? – И повернулась к лорду Уэзерби, который задумчиво смотрел на заснеженные деревья.

– Как в сказке, – ответил граф. И снова она подумала, что он угадал ее мысли.

Лорд Уэзерби сошел с крыльца и, ступив прямо в снег, доходивший ему почти до самого верха сапог, подал ей руку.