Я не знаю, что сказать. Не знаю. Она такая решительная была, когда искала айфон. Причем она его искать начала у всех подряд. Сперва подошла к Сончите. И сказала, что если айфон не найдется, то ее дома убьют. И Сончита сама ей свою сумку открыла — как охраннику на входе в музей.

Мне кажется, если бы Сончита Лильку послала, то остальные бы тоже обыскивать не дали. А тут никто не сопротивлялся. И я тоже. Мне даже в голову не пришло, что можно не дать свою сумку. Вот сейчас пришло, я про это думаю и мне противно. А там я просто, как овца, сама же сумку раскрыла побыстрее, чтобы все видели, что я ничего не скрываю и не боюсь. Глупость и гадость.

Когда айфон нашелся, Лилька копалась у Машки Майоровой. Вообще, всем интересно было, что у кого в сумке. Но Л ничего не вытряхивала, просто перебирала внутри…

И тут айфон нашелся, он под партой лежал, у стены под рюкзаком у Руднева. Не в смысле, что Руднев его там прикопал, а именно вот айфон сам упал и скользнул. И тогда Л его сцапала и потом сразу у нас попросила прощения. Сончита сказала чего-то смешное. Все грохнули, и вроде как никто не возмущался больше. Я не помню, что она сказала, мне слишком обидно было.

Я из школы первая ушла, сменку не переобувала — не хотела, чтобы Л меня в раздевалке подхватила. А она за мной бежала. Цапнула на углу того дома, где живут Паша Фаддеичев и Надька. Мы встали как раз у Надькиного подъезда. И Л меня за руку держит, железно. Спрашивает, обиделась я на нее или нет. Такая простая прям. А рука крепкая. Мне вдруг показалось, что, если я скажу, что я на нее обиделась, она меня ударит.

Но она сама вдруг заговорила.

Сказала, что айфон ей так дорог, потому что на самом деле ей его не отец подарил, а МЧ. Не думаю. По-моему, она это просто на ходу придумала, чтобы оправдаться.

Я говорю: «Лиля, а почему ты решила, что я могу его украсть?»

Мне это правда было важно. Потому что Л — моя подруга, а она про меня такие вещи может думать.

Она говорит: «А если бы он не нашелся, а я бы тебя не обыскала, все бы думали, что это ты его сперла».

Неужели она реально думает, что я могу скрысить у своих?

Л говорит: «Ну у вас же с деньгами сейчас плохо. Если бы у нас было плохо, я бы украла».

Я не знаю, что думать. Про себя, про Лильку. Я ведь тоже думаю иногда, что, если бы Л была бы мной, она бы вот так поступила, а вот так не поступила бы. Но я не знаю. Я про себя не думаю, что способна украсть чужую вещь. Хотя я не знаю.

Если бы я реально голодала, смогла бы или нет? По-моему, мне лучше этого не знать. На практике.

И я бы не хотела знать про Л. Про то, почему она про меня и про себя так думает. И откуда у нее на самом деле этот айфон. Если ей правда его подарил не отец, то кто?

И как теперь дальше общаться? Даже если выбирать варианты «смеяться или плакать», непонятно, какой из них сейчас поможет.

Я не знаю, почему я именно сейчас вспомнила, из-за чего я так не люблю ВМ. Это, наверное, потрясение из-за истории с Лилькиным айфоном. Как в кино. Шок, и из-за него потом вся амнезия проходит.

Напишу про ВМ вечером, когда с английского приеду!

Я не хочу помнить, что я Лильке ответила. Мы вроде бы помирились. Но мне кажется, что мы теперь не подруги, а как-будто-подруги. И как будто я в этом виновата, а не она!

* * *

«100 дней счастья»: Метро.

Я очень люблю метро. Мы живем на конечной станции, и можно всегда сесть в вагон, даже утром. А к Юле я езжу днем. И от нее тоже еду не в час пик.

Я летом каталась в метро просто так. Проехала всю нашу серую ветку, от А до Б. От нашего «Алтуфьево» до «Бульвара Дмитрия Донского». Выходила на всех станциях. Делала фотку и уезжала на следующем поезде. Как будто туристка. Это в июле было, когда Лилька умотала на Крит.

Она оттуда постила фотки с пляжа, фотки моря, фотки того, как они в горах на машине едут на розовые пески, и себя на розовых песках на раскладушке. Там был лежак на этом розовом пляже, который выглядел как обычная раскладушка. Меня именно это почему-то выбесило сильнее всего. Не то, что Лилька на море, а я нет, а что вокруг нее столько всего, что можно фоткать и постить. Реально интересное. Я написала Л жуткий коммент, потом стерла. Успела не отправить (Я молодец!). Потому что мерзко было писать про то, как я ей завидую. Я смотрела фотки Л с Крита и почти ревела от того, что зависть к Л делает меня не собой. Я такая злая была.

Хотела с Марсиком пройтись. Он обрадовался и стал скакать по прихожей. Марсик лапами двинул меня по ноге, у него когти крупные и кривые, а ноги у меня были голые, потому что лето. Получилась глубокая царапина с кровякой. Марсик завыл. Я тоже. Стукнула его и выскочила из квартиры.

Просто шла непонятно куда. Оказалось, что к метро. Хорошо, что у меня проездной с собой всегда, в чехле мобилы. Я до «Тимирязевской» доехала и поняла, что больше не злюсь. Вышла на ней, решила, что поеду домой. А в обратный поезд не было посадки. Я шла по платформе и думала, что на этой станции никогда раньше не выходила, не было повода. Стала все разглядывать и фоткать, раз уж я тут. И когда поезд в сторону дома подошел, я в него не села. Поехала дальше, через центр на другой конец города.

Я много снимала. Надписи. Орнаменты. Люстры. Скамейки. Людей.

Я потом так и не выложила эти фотки. Их получилось слишком много, 200 или 300. Лень разбирать. И во-вторых, на фоне Крита это все равно не так. Ну,