class="p1">Вдруг я поняла, во что я вляпалась. С полминуты мы молча смотрели друг на друга. После чего он сказал то, от чего у меня хлынули слезы: «Я ведь сразу сказал тебе: это будет нелегкая работа для тебя. Зато она принесет нам обоим славу! Тебе, возможно, посмертную. Но, тем не менее!», – глаза художника загорелись безумным огоньком.

«Мадлен, ты знала, почему во всех разговорах про мужчин можно услышать только одно: тиран, обижает, поднимает руку и тому подобное? А все потому, моя дорогая Мадлен, что заплаканное, полное страдания личико женщины является для нас – для мужчин, самым привлекательным выражением эмоций на лице!».

«Ты больной!», – крикнула ему я.

«Нет, я просто мечтатель. Вот у тебя есть мечта? Скажи мне?», – я не ответила, поэтому он продолжил, – «Вот у меня есть – стать самым известным художником Франции. И поможешь мне в этом ты. Я так мечтал поработать с тобой, ходил на все выставки, где писали с тебя. Только вот я хочу не просто показать людям твою тонкую талию или копну рыжих волос. Я хочу вложить в свою картину душу, ну и щепотку безумия. Я хочу показать красоту такой, какой ее вижу я. Поделиться со всем миром изысканностью палитры кожи, что только отходит от удара. Только представь: фиолетовый, синий, бордовый, зеленый, желтый – божественная палитра! Хочу превосходно передать шрамы на запястьях от тугой веревки. Хочу, чтобы ты отдала мне всю себя. Чтобы твой взгляд стал, наконец-то, живым. А страдания и боль – это самое острое ощущение жизни!».

Я потеряла счет времени. Понятия не имею, сколько я здесь уже сижу и сколько еще придется отсидеть. Выйду ли я вообще когда-нибудь на солнце? Мои руки были словно полностью лишенные крови, ледяные. Тушь размазалась по всему лицу от слез. Я искусала от волнения все губы, так что помада стерлась. Прокричав уже несколько часов от душевной и физической боли я, наконец, затихла. Уставилась в точку и думала лишь о том, что было бы, если бы я однажды не отреклась от себя. Ведь в какой-то момент я могла остановиться. Но страсть к деньгам и разврату захватила меня. Так бежала от этой бедности, что по итогу окажусь в свои 18 лет в яме, куда меня бросит этот безумец.

Послышался скрип деревянной лестницы. Я спешно подняла глаза. Он пришел: «Ну как ты, Мадлен?».

Я лишь пронзительно посмотрела не него. А потом плюнула прямо в лицо этому ничтожеству.

Он моментально подскочил ко мне, дал пощечину, схватил за подбородок и прошептал прямо в ухо: «Мадлен, ты натурщица. Ты добровольно пришла ко мне. Разделась до гола. И сидела на стуле, позируя мне. И так было уже с десятками мужчин. Ты – шлюха, Мадлен. Это твоя участь и твое призвание. Так что не дергайся больше, а не то я картину буду твоей кровью писать».

У меня сперло дыхание от душевной боли, закружилась голова. Я зажмурила глаза и до звона в ушах закричала…

Я словно провалилась в бездну. Чернота перед глазами и назойливый писк в ушах. Открываю глаза: я стою посреди мастерской Луи. Голая. Вся комната в дыму, а в моей руке опиумная трубка. На полу в наркотическом беспамятстве лежат друзья – Луи и Вита. На мгновенье я ощутила такой прилив сил и счастья, что весь этот ужас был лишь от опиума, я встрепенулась. Побежала одеваться. Еще минута, и я уже на улице, вдыхаю влажный от дождя воздух. Делаю первый шаг в направлении моего дома. Не желаю никому ничего объяснять. Постепенно мои размеренные шаги переходят в бег. Внутри я молюсь и благодарю Бога. Отныне я начну все с чистой страницы. А эта история пускай останется лишь воспоминанием. Воспоминанием о моей умершей жизни.

* * *

Страсть куртизанки не знает любви.

Любовь куртизанки не знает страсти.

И если мне выбирать подвластно,

То навсегда останусь я Страстной.

Во веки веков одна истина есть:

Любовь это то что приносит смерть,

Любовь не на вечность, любовь предаёт

А к похоти смерть никогда не придёт.

Поставлю я свечку и помолюсь

Отныне я никогда не влюблюсь.

* * *

Дорогой, вы влюблены?

В лёгкий стан и походку пантеры,

В интонации, что обрекут

Вас без боя сдаться Венере,

В руки, связанные узлом

Над изголовьем Вашей кровати,

В ступни нежные что проскользнут

В темном омуте шелковых платьев

Дорогой, вы влюблены?

И для вас я не интересна?

Что ж, я уйду без войны.

Соболезную. Здесь стало тесно.

Я украдкой поймаю Ваш взгляд

На ее бархатной коже

Что ж, проведу я сегодня обряд

На любовь

На земную любовь, что гложет

Ну а теперь?

Дорогой, вы влюблены?..

* * *

Притворись мне любовником огненным,

Странник страстно проникшийся мной,

Притворись любовью греховную,

Что зовёт наслаждаться грехом

Притворись

предсмертною мукою,

Если я заболею тобой,

Шрамом ожоговым,

Раною грубою, что уже не затянется вновь

Вдохновеньем безумным до боли,

На холсте холодном разлейся,

Стань мне образом, неизбежным мне,

Клятвой выжженной по руке мне извейся

Пеплом райским пустись мне в глаза,

Чтоб закрыть меня от кошмаров,

Дай мне руку, разрази небеса

Мои

Громогласною болью

Чтоб запомнить тебя мне на век

Чтобы не было в сердце другого

Ведь известно что человеку

Чем больнее, тем больше родного.

* * *

Подошёл любви нашей срок.

И мой пульс в ритме стакатто.

Задаюсь я вопросами в вечность:

Мне оставить или остаться?

Вдребезги наша заветная.

Ты изранил меня, ну и что ж

Я найду для себя исцеление:

От другого по телу вновь дрожь.

Он мне – противоядие

Возродилась,