– Я вижу: бог Перун, мой покровитель, благословляет меня! Крушите ворота!

И вдруг громыхнул гигантский засов внутри, и двери храма открылись. Медведь даже отступил: кто знает, какой отпор в самом конце приготовили им горожане? А князь Бравлин, напротив, шагнул в сторону дверей.

– Князь! – предостерег его Медведь.

Гвардия Бравлина тоже подалась вперед и окружила ступени. Все знали, что храмы христиан полны золота и серебра, драгоценных каменьев, и гвардия готовилась к великому грабежу.

И вот двери поползли вперед – их отворяли послушники, бледные и до смерти напуганные. Но ничем не желавшие выдать свой страх! И уже приготовившиеся к мученической смерти. Отворяя ворота храма, они боялись даже посмотреть в сторону вопящей гвардии князя. А те ревели, направляя в сторону ворот храма мечи, копья и топоры. Скажи только слово – иссекут в мгновение ока!

И тут из сумрака храма на порог вышел белобородый старик с черной сутане, подпоясанный бечевой[7].

– Ты хотел войти, князь Бравлин, – сказал он. – Так входи же в дом Господа моего – Он сам призывает тебя!

– Я не нуждаюсь ни в чьих приглашениях, старик, – сказал князь. – Твоего Господа в первую очередь! Он мне не хозяин!

Медведь направил меч в сторону храма, и два десятка бойцов взбежали по ступеням и нырнули в прохладную тишину собора. И только потом туда проследовал сам князь.

– Я отберу у твоего Бога золото, а на его алтаре со своими воинами устрою пир! – изрек князь Бравлин. – Вот так я поступлю, старик!

В отдалении сверкнула молния и прокатился гром. Редко так быстро наступает непогода. Свет устрашающе померк за спиной князя Бравлина, когда он переступил порог храма святой Софии. Его избранные воины вновь потянули головы вверх. Туда же, в грозовое небо, смотрели и послушники храма. Все небо заволакивало над Тавридой. Только пронзительно сверкали золотые купола! Бравлин оглянулся на сгущающийся сумрак за спиной, но он не смутил его.

– Красивый дом у твоего Бога! – Он обвел взглядом храм. Тут жалось к стенам множество людей. – Гвардейцы! Гоните их прочь! – Он обвел пальцем храм. – Теперь они мои рабы! А потом берите и несите на улицу все, что ценно!

Людей вытащили на улицу. И солдаты Бравлина стали хватать церковную утварь. Они складывали серебро и золото у дверей храма. Послушники небольшой группой жались в стороне. Они с ужасом смотрели на разграбление и готовились к худшему. Но священник даже не посмотрел в сторону воинов, обдиравших стены храма. Точно этого и не происходило! Он смотрел только на князя, обходившего храм Святой Софии.

– Как тебя зовут? – спросил Бравлин у величественного старика в сутане.

– Архиепископ Филарет, – ответил тот.

Небо полоснула яркая молния, и второй раскат прогремел куда ближе.

– А ты хорошо держишься, архиепископ. Я таких не видал прежде… Ты грек? – взглядом варвара оглядывая росписи, спросил Бравлин.

– Именно так, – ответил архиепископ. – И я духовный отец всем божьим чадам Сурожа.

Тьма на улице становилась все гуще, но Бравлин только нахмурился норову гневливой стихии.

– Ты не так глуп, как твой наместник, – усмехнулся князь. – Если бы ты заставил меня сломать эти двери, и ты, и твои люди уже бы лежали в крови на этом полу! А так я еще подумаю, может быть, и помилую вас! Я же не зверь…

Князь Бравлин обошел храм и вскоре увидел богатую раку[8], украшенную золотом и драгоценными камнями.

– Что это? – спросил он у остановившегося в центра храма служителя.

– Это рака, где покоятся мощи великого Стефана-подвижника, епископа, моего предшественника, – ответил священнослужитель. – Сурожского святого…

– Богатый гроб! – воскликнул князь Бравлин. – Открой его!

– Он запечатан…

– Так распечатай его!

– Не могу – это не в моей власти, – покачал головой Филарет. – И тебе не советую трогать его.

– Я не нуждаюсь в твоих советах, – сказал князь. – Эй! – окликнул он своих воинов. – Нет, стойте! Я сам! – Он вплотную подошел к раке: – Сам!..

– Что ж, князь Бравлин, испытай судьбу, – смело молвил старик.

– Так тому и быть – испытаю! – кивнул Бравлин. И тотчас рассмеялся: – Но все, что я открываю и чего касаюсь, я беру себе.

Он ухватил крышку и рванул ее вверх. Первый раз, второй!..

– Хорошо спрятался твой святой! – громко рассмеялся Бравлин, и его гвардейцы, стоя по периметру храма, вторили ему смехом. Рассмеялся и начальник охраны Медведь.

Как непривычны были такие голоса для святого места!

А за дверями храма уже была такая тьма и тишина, точно ночь опустилась надо всем морем… Так бывает перед великой бурей!

– А ты потяни крепче, – вдруг посоветовал архиепископ.

– Будь по-твоему, – кивнул Бравлин.

Князь вцепился в крышку, узлы мышц вздулись на его руках, кровью налилась бычья шея. И на третьем рывке крышка оторвалась от гроба! И Бравлин увидел мощи старика, облаченного в золотые одежды…

Ослепительная молния рассекла небо над храмом, и тотчас раскат грома расколол небо. Гром прокатился такой, что сердца самых отважных замерли пред стихией. Точно силы небесные хотели расколоть этим ударом саму землю! Солдаты, снимавшие оклады, вдруг сникли. Даже Медведь оцепенел. Послушники истово крестились. Гром покатился над градом Сурожем и берегом Понта Эвксинского…

Бравлин оглянулся на двери храма. Туда смотрели сейчас все. Словно ждали гостя! Тогда и ударил обломный ливень. Оцепеневшие гвардейцы сами выпустили из рук утварь. Что-то подсказало им так поступить. И тут Бравлин повел носом. Что-то было не так! Но что?! Он обернулся к обезображенной раке и мощам святого. И все понял сразу! От покойника шел удивительный аромат, точно сотни цветов вдруг заблагоухали в храме!

– Что это? – спросил он. – Покойники так не пахнут! Они смердят! Так что это, старик? Что?!

Но Филарет не ответил ему. В ярости Бравлин склонился над мощами, и тут же удивительный аромат ударил ему в ноздри. А потом и в голову! Опьянил его! Одурманил! Бравлин сделал несколько шагов назад и вдруг ухватился за горло:

– Что со мной? – В его голосе и Медведь, и гвардейцы услышали испуг. – Что?! Священник, как тебя? Филарет! Что со мной, говори?!

Ноги вдруг перестали слушаться его, и Бравлин упал на колени, руки повисли плетьми. И следом князь повалился на прохладный пол храма Святой Софии! А за распахнутыми дверями храма уже хлестал проливной дождь. И не знали воины Бравлина, куда укрыться от него. Многие рванули сюда, в храм…