– А о пациентах своих маленьких ты подумал? – спросила я сердито. – Ты же хирург, по живому режешь – а ну как тебя шандарахнет посреди операции?

– Если бы я почувствовал, что не могу оперировать…

– Ну, милый мой, ты рассуждаешь, как любой наркоман! – снова перебила я. – Ничего ты не способен заметить в таком состоянии и запросто зарежешь человека, даже не поняв, что делаешь!

Я видела, что мои слова наконец начали доходить до Анатолия, и боялась остановиться.

– Травишь себя амфетаминами, – говорила я, – а ну как придется почку Марине отдавать?

– Не придется.

– В смысле? Рано или поздно… Да, сейчас за операцию никто не взялся бы, но…

– Мы не совместимы, – оборвал меня Толя. – Когда выяснилось, что у Марины развилась почечная недостаточность, я сделал все необходимые анализы: моя почка ей не подойдет.

– Как такое может быть, вы же брат и сестра?

– Только по матери.

А вот этого я не знала! Мне стало стыдно. Казалось, я в курсе того, чем живут мои студенты – особенно те, в чьей судьбе я принимаю живое участие. Теперь вот выясняется, что о Толе я знаю даже меньше, чем считала минуту назад.

– После смерти отца у мамы долго никого не было, – продолжал он. – Потом появился мужчина, но она держала его подальше от дома. Как выяснилось, не зря: едва она забеременела, он свалил в неизвестном направлении.

– То есть искать его на предмет совместимости с Мариной бесполезно? – уточнила я.

– Я пробовал – он как сквозь землю… Сами видите, наши шансы не просто нулевые – они в минусе!

– Прекрати! – воскликнула я. – Я нашла Марине хорошего врача. Конечно, с пересадкой почки она не поможет, но вполне возможно, если получится добиться устойчивой ремиссии, нам удастся поставить ее на очередь.

– Это если Марина протянет достаточно долго, – криво усмехнулся Толя.

– Никто не может знать, кто сколько протянет: вот, к примеру, ты легко можешь пойти вперед сестры, если не прекратишь баловаться «Сиднокарбом». Кстати, где у тебя запас?

– Что?

– Не делай большие глаза – они у тебя и так на блюдца похожи: где то, что ты припас на случай обнаружения этого? – И я потрясла блистером.

– У меня нет… с собой.

Вытащив телефон, я набрала Марину. Она удивилась, услышав в трубке мой голос.

– Ты дома? – спросила я.

– А где еще я могу быть? – грустно ответила она вопросом на вопрос.

– Где вы с братом храните медикаменты?

– В ванной, в шкафчике…

– Иди сейчас туда и найди среди таблеток «Сиднокарб», хорошо?

– Хорошо…

– Что вы собираетесь делать? – насторожился Толя.

– Нашла? – не обращая на него внимания, спросила я.

– Да, две пачки.

– А теперь будь умницей и спусти все в унитаз.

– Да вы с ума сошли! – вскакивая, воскликнул Толя.

– В унитаз?! – переспросила Марина.

– Именно, дорогая! Поверь, ты оказываешь брату услугу. Сделаешь это для него?

– Да, конечно…

– Вот и умница!

Повесив трубку, я посмотрела на Анатолия. Он снова упал на стул и прикрыл глаза, поняв, что спорить со мной бесполезно.

– Едем ко мне, – сказала я.

– Зачем? – бесцветным голосом поинтересовался он.

– Чтобы я могла за тобой следить и чтобы ты прямо отсюда не направился к своему «доброму» психиатру за рецептом.

– Вы меня за ребенка принимаете, да?

– Да ты и есть ребенок, – усмехнулась я. – По крайней мере, для меня: скоро мне стукнет пятьдесят пять, а тебе нет еще и тридцати. Так что, дружок, поднимай свой тощий зад и двигай за мной!

– А Марина? Она же не сможет одна… – пробовал возразить Толик.

– Она и так целыми днями одна: только на диализе и видитесь, – парировала я. – Ничего, переживет денек, а в клинику ее Влад может возить, или я, или Даша… В любом случае, послезавтра мы твою сестрицу кладем в онкоцентр, и проблема решится сама собой.

* * *

– Кто были те люди, которые подняли хай в больнице Влада?

Мы ужинали на кухне, и я решила, что пора задать этот вопрос.

– Вам донесли? – нахмурился Толя, откладывая ложку, которой до этого вяло ковырялся в тарелке.

– А ты думал, мой сын умолчит об этом факте? – пожала я плечами. – Так кто они?

Толик тяжело вздохнул.

– Вечером того дня, когда вы ко мне приходили, заявился Илья Митрохин… Да вы же не знаете, кто это!

– Председатель совета директоров «Фармаконии»?

– Откуда?..

– От Насти. Я была у нее в гостях, и она не только все мне рассказала о ваших делах, но и продемонстрировала наглядные материалы из Интернета.

– Ну, вы даете! – пробормотал он, беспомощно разводя руками. – Зачем вам все это надо? Дело неприятное, скорее всего, даже опасное…

– Вот именно поэтому, – перебила я, – я и не могу позволить тебе действовать в одиночку.

– Эти люди шутить не любят. Знаете, что на самом деле произошло в тот день, когда мы устроили стихийный митинг перед зданием «Фармаконии»?

– Расскажи мне.

– Охранники испугались, что мы привлечем внимание: кто-то из толпы, по-видимому, позвонил на телевидение, и подъехала машина с кабельного канала.

– Почему представители «Фармаконии» не вызвали полицию? Ваш митинг не был санкционирован.

– Это был, скорее, флэшмоб, а не митинг, – отмахнулся Толя.

– Флэш… что?

– Неважно. Но дело не в этом. Я считаю, что охрана испугалась обращаться в полицию и телевидения опасалась, ведь им не нужна огласка с «Голудролом»! Побочный эффект в виде развития хронической почечной недостаточности в инструкции не указан, но у семидесяти процентов пациентов он возникает, причем сразу в тяжелой форме. Наше сообщество растет с каждым днем, и создается впечатление, что на «побочный» эффект ситуация уже не тянет.

– Ты имеешь в виду, что слишком много пострадавших?

– Вот именно! Вы же понимаете, побочные эффекты возникают редко, но их все равно обязаны вносить в инструкцию. Однако, похоже, почечная недостаточность обнаруживается не просто у каждого второго, но чуть ли не у всех! Это означает, что препарат вообще не должен был появляться на рынке!

– Ты прав, – согласилась я, – но что все-таки случилось после того, как охрана вами заинтересовалась? И как ты рискнул пойти с этими мужиками – я видела их на ролике, они же на троглодитов похожи!

– Они сказали, что меня просит подняться Митрохин. От такой возможности нельзя было отказываться: я давно пытался с ним встретиться, но у меня не получилось!