прости маму. Хорошо?! Ты устала? Хочешь кушать? – проговариваю быстро.

– Ксюша. Ксюша, – мама теребит меня за плечо, а я не понимаю, что она от меня хочет? Чего пристала?

Поднимаю на нее злобный взгляд.

– Что? – рычу.

– Прекрати сейчас же. Не пугай ребенка, – шипит она, пытаясь высвободить из моих рук Киру.

Я пугаю? Почему она так говорит?

Ее слова действуют на меня, как отрезвляющая пощечина. Подавляя импульсный всплеск отчаяния, медленно, с трудом ослабляю хватку, отпускаю Киру. Дочка, не шелохнувшись, все продолжала стоять, застыв, как оловянный солдатик, только в глазах блестели навернувшиеся слезы.

– Кира, солнышко, – провожу подушечками пальцев по ее круглой щечке. – А давай…

– … мы с Кирочкой мороженое хотели спуститься покушать. Да, заяц?!

Мама, видя мое состояние и правильно оценив ситуацию, тут же вмешивается и перетягивает все внимание на себя.

Дочка, встрепенувшись, пятится от меня к бабушке.

– Я хочу шоколадное. Мама, можно мне шоколадное? – звучит звонкий голосок малышки, разгоняет нависшие над моей головой свинцовые тучи.

Я через силу улыбаюсь ей:

– Конечно. Тебе можно сегодня все, что ты захочешь, – голос дребезжит, срывается, но я держусь.

Отступаю в сторону, освобождая проход.

– Возьми себя в руки, Ксения. И приведи себя в порядок. Ты пугаешь Киру. И меня. Этот изменник не стоит ни одной твоей слезинки. Так что не трать их впустую, – скороговоркой прошипела родительница прежде чем выйти.

Ответа она не ждала. Да и не нужен он был. Никому не нужен. Только его требовало мое сердце. Израненное, ободранное, оно истекало кровью и жаждало узнать, почему Игнат так со мной поступил?

Мама с Кирочкой возвращаются тогда, когда я после продолжительных рыданий под душем, придя в себя, выхожу из ванной.

– Мама, а мы тебе мороженое принесли. Твое любимое, – подбегает ко мне Кирочка, протягивая рожок с розовым шариком, – клубничное.

– Спасибо, сладкая, – присаживаясь на корточки, целую дочку в щечку.

– О-о-о, у нас тут сюрприз, – слышится из той части номера, где за декоративной перегородкой располагалась зона столовой.

Взяв дочку за руку, направляемся на звон посуды.

– У меня нет слов, Ксения. Этот Аркадий умеет быть внимательным и расположить к себе, – комментирует мама свои действия, разжигая мое любопытство.

– Хм, интересный подход, – ухмыляюсь, когда моему взгляду предстает сервировочный столик, полностью заставленный разнообразными яствами. – Интересно, с чего такая щедрость?

– Может, человек действительно захотел помочь по доброте душевной.

– Не знаю насчет доброты, но с блюдами он точно угадал, – отрываю виноградину от грозди и засовываю её в рот. – Что это?

Замечаю край белого конверта, загадочно выглядывающего из-под блюда с овощными тарталетками. Мама тем временем, с любопытством поглядывая в мою сторону, переставляет всю еду на стол. Кира тоже не остается в стороне, помогает, раскладывая столовые приборы.

– «Комплимент от заведения», – написано сверху крупным шрифтом, внизу же, намного меньшими прописными буквами, приписка: Ксения, в ресторане платить не нужно, я на ваш счет распорядился. Отдохните сегодня хорошо. А завтра встретимся и все обсудим.

От слов мужчины у меня волоски на всем теле взъерошились и зашевелились . То ли я себя накручиваю, то ли срабатывает какое-то шестое чувство, но мне вдруг становится неуютно и тревожно на душе. О чем нам с ним говорить? Мы вовсе не знакомы. Уж я-то его точно не знаю, а что насчет Игната, то закрадывается мысль о том, что Аркадий мог где-то с мужем и пересекаться. Возможно, даже вместе нас видел на каком-то из мероприятий, но лично меня с ним не представляли друг другу. И вот, случившаяся неожиданная встреча послужила как повод для знакомства?! Только мне этого точно не нужно. По крайней мере, сейчас, когда мне во всем еще предстоит разобраться…

– Мам, я что-то перехотела обедать. Аппетит пропал, – зло смяв белый лист пальцами, сую его в карман халата. – Вы кушайте, а я отлучусь позвонить.

– Ксюша, что за спешка? Посиди с нами немного, – мать красноречиво глазами показывает в сторону Киры. – Ксения, в твоем положении не нужно пренебрегать здоровьем. Отдохни сегодня. Успокойся. Выспись. Нужно действовать на трезвую голову. С остывшими эмоциями и контролируемыми чувствами.

Мне хватило минуты, чтобы остыть. Мать права. Тем более, звонок был не такой уж и важный, мне просто нужна была причина, чтобы уйти. Но, как известно, от себя не убежишь. Тем более, когда ты в ответе не только за себя, но и за тех, кто находится с тобой рядом.

– Действительно. Давайте отвлечемся и покушаем, а потом можно посмотреть что-нибудь по телевизору.

– Выбираю я, – встрепенулась Кира. – Будем смотреть мультик про Русалочку.

Мы уселись за стол.

– Я не против, – улыбнулась ей в ответ.

– Так уж и быть, в этот раз уступлю, но следующий мультфильм выбираю я, – в шуточной форме заявила мама.

Внезапно нашу болтовню перебил звонок моего телефона.

– Не отвечай, Ксения. Пусть звонит, – настойчиво комментирует мать.

– А вдруг это папа? – вскакивает из-за стола дочка и мчится на звук, и не успела я как-то среагировать, как Кира, радостно вскрикнув, отвечает на вызов. – Папа! Папочка! Я знала, что это ты. Ты за нами приехал?

Глава 5

Резко поднимаюсь, и стул, не устояв под моим напором, перевернувшись, с грохотом рухнул на пол.

– Кира, дай мне трубку! – мой голос звучит слишком возбужденно, от того чересчур громко и строго.

Дочка, не поняв в чем дело, хлопает ресницами. Задрожала и, подбежав, сунула мне телефонную трубку в руки.

– Мама, там папа, – хныкающим голосом произносит. – Я хочу к нему.

– Кирочка, – понимаю свою ошибку, и притягиваю дочку за плечи, целую в макушку. – Прости… что накричала…

Кира обнимает меня ручками. Облегченно выдыхаю.

Прижимаю к уху трубку.

– Игнат?! – стараясь сдержать рвущееся наружу волнение, отвечаю как можно ровнее.

– Зачем ты кричишь на Киру? – сухо, без эмоций.

– С чего вдруг интересуешься? – срывается с губ язвительное.

– Потому что она… – вдруг в его тоне скользит вырвавшаяся из-под контроля злоба, – она… ребенок и не может защитить себя.

– Защитить? – срывающимся от волнения голосом переспрашиваю, саму же начинает бить крупная дрожь.

– Мама, ты замерзла? – дочка обнимает меня