Почему он это сделал? Что привело Горбачёва к тому, что после достижения вершины пирамиды, он начал переделывать ее основание? Почему он почувствовал такую острую необходимость в изменении общественно-политического строя, который продолжался целых семь неспокойных десятилетий?

Одна из возможных причин, которую можно отбросить, это то, что выбранные Горбачёвым реформы усиленно продвигались им из-за угрозы экономического кризиса. Экономический рост замедлился, в высших кругах общества высказывалось мнение, что батареи системы истощились. На Западе началась компьютерная революция. Советская же система не только не могла внедрить техническое новшество, она даже неспособна была толком позаимствовать новые технологии. Тем не менее постепенный упадок экономики, вернее, даже застой, – это не кризис. Плановики рассматривали экономику как «неэффективную, но стабильную» и прогнозировали темпы роста в среднем на 1,5 % в год до конца века. Только в 1990 году, после четырех лет перестройки, выпуск продукции действительно начал снижаться. Как это будет обсуждаться позже, серьезный кризис назревал по отношению к валютной выручке, кредитно-денежной политике и бюджету. Но данные прогнозы тогда не получили широкого признания, и, хотя Горбачёва время от времени предупреждали о кредитно-денежных и финансово-бюджетных диспропорциях, его политика только ухудшила ситуацию.

Народный ропот нарастал, Горбачёв видел это во время своих поездок.

Не учитывалось даже то, что в 1985 году общественное недовольство могло вот-вот выйти из-под контроля. Народный ропот нарастал, Горбачёв видел это во время своих поездок. Многие товары были в дефиците, приходилось ждать годы или даже десятилетия, чтобы приобрести автомобиль или квартиру. Качество советских товаров было просто ужасающим. Только Москве по подсчетам одного экономиста, более двух тысяч цветных телевизоров сломались в течение года. Количество отходов было шокирующим. До трети урожаев картофеля и овощей сгнивало на полях или портилось во время транспортировки. Однако личное потребление продукции увеличилось в течение предыдущего десятилетия. Среднестатистическое потребление мяса, молока, яиц, овощей, фруктов возросло в период между 1980 и 1985 годом, равно как и увеличилось количество семей, имеющих радиоприемники, телевизоры, магнитофоны, холодильники, пылесосы и автомобили.

Некоторые утверждали, что советское руководство пришло к перестройке и новому мышлению из-за военного соперничества с США. Президент Рейган увеличил расходы на оборону, чтобы бороться с «империей зла», и занялся строительством высокотехнологичных систем противоракетной обороны, которые могли сбить советские ядерные ракеты в космосе. Судя по воспоминаниям, советские лидеры были озабочены технологической отсталостью страны и встревожены курсом Вашингтона в начале 1980-х годов. Олег Гордиевский, офицер КГБ в советском посольстве в Лондоне, сообщает, что Андропов и другие были настолько обеспокоены возможным предупредительным ядерным ударом, что заставляли своих шпионов считать, сколько окон было освещено ночью в британских правительственных зданиях.

Однако во время правления Горбачёва страх отступил. К 1986 году большая часть военного строительства Рейгана закончилась и оборонные расходы США стабилизировались. Советские специалисты были уверены[16], что СССР сможет перехитрить любую противоракетную оборону, построенную американцами, с минимальными затратами. Чувство военной уязвимости уже не было столь интенсивным, как в предыдущие годы, скорее всего это и подтолкнуло Горбачёва действовать в противоположном направлении. По словам советника Горбачёва, Георгия Арбатова, сторонники жёсткого курса на Западе стремились укрепить коммунистическое «крыло республиканской партии» и военно-промышленный комплекс, тем самым затрудняя усилия Кремля по сокращению военных расходов. Когда Андропов поднял вопрос о военной угрозе США на заседании политбюро в 1983 году, он не предполагал необходимости либерализации. Напротив, советский руководитель предложил увеличить вооружение, усилить дипломатию с Китаем и ужесточить контроль над восточноевропейскими странами-спутниками.

В некоторой степени реформы Горбачёва были результатом смены поколений. В Кремле стала выделяться новая когорта лидеров, состоящая из идеалистов, верящих в способность системы к совершенствованию и придерживающихся надоедливого мнения о том, что все не может продолжаться так как раньше. Многие из них достигли совершеннолетия в эпоху оттепели Хрущёва в начале 1960-х годов. «Было бы невозможно все восстановить, собрать из кусочков и продолжать оставаться в кресле Генерального секретаря, – сказал Горбачёв, когда в 2006 году его спросили, зачем он начал перестройку. – Но жить по-прежнему нельзя». Основные реформы можно рассматривать как результат того, что историк Стивен Коткин называет неизбежной сменой поколений в партийном руководстве. Однако несмотря на необратимость процесса, старая гвардия постепенно вымирала, а перемен не было. Многие вместо Горбачёва были бы весьма счастливы «навести порядок… и продолжить сидеть в кресле Генерального секретаря».

Экономический застой, конкуренция с Западом и зрелость поколения после смерти Сталина – все это вместе создало условия, благодаря которым мог появиться Горбачёв. И все же трудно представить себе, что любой из его коллег по политбюро 1985 года пытался бы предпринять что-нибудь столь же смелое и дестабилизирующее. В конечном итоге личностные характеристики Горбачёва объясняют выбранный им курс. Огромная уверенность в собственных силах объединилась вместе с незнанием тех проблем, с которыми он столкнулся. В конце концов, как сказал Черняев, не только его ближайший и самый преданный помощник, но и самый проницательный критик, дело дошло только до «надежды, которая давно жила в народе, иррациональной, смутной. Надежды, что – а вдруг! – что-то изменится к лучшему».

Почему перестройка не удалась

Итак, что же пошло не так? Конечно, для тех, кто ценит демократию, гражданские свободы и ядерное разоружение, многое казалось правильным. Горбачёв все еще был намерен реформировать коммунизм, а не хоронить его. Почти до самого конца советский общественно-экономический строй оказался стабильным – слишком стабильным. Казалось бы, только встряхни его, пробуди дух новаторства, впусти струю свежего воздуха. А затем самый образованный лидер страны со времен Ленина слегка подтолкнул все это, и структура рассыпалась, как карточный домик, навечно похоронив идеологию коммунизма и напугав даже сторонников демократии глобальным отступлением.

Некоторые утверждали, что реформы не удались, потому что система не поддается реформированию. «Коммунизм, – пишет историк Мартин Малиа, – был по своей природе нежизнеспособным, действительно невозможным проектом с самого начала». Советский строй «рухнул, как карточный домик… потому что всегда был карточным домиком». Однако если советская система была настолько хрупкой, тогда трудно понять, как она смогла просуществовать 74 года, преодолев голод, войны, ядерную конфронтацию и кризисы в управлении, как могла страна из сельскохозяйственной тихой заводи превратиться в промышленно развитую сверхдержаву. Советская экономика была неэффективной. Но многие такие государства и империи существовали долгое время. Ученых критиковали за неспособность предсказать развал Советского Союза до 1985 года, но они были правы, не предсказав его крах. До прихода к власти Горбачёв, он не разрушался.