— Приятно, — кивнул Юра, но с таким лицом, что мы обе поняли — не фига ему неприятно. Наша соседка не нравилась Юре, он как-то мне сказал это. Хотя они лично знакомы не были.

И здесь я заметила в руках у Юры длинную и тонкую бархатную коробочку. Очередной подарок. И скорее всего снова золото. Только его муж мне и дарит, говорит, что это неплохое вложение…

Черт! А он же после каждой своей командировки мне что-то да дарил! Виноватым себе чувствовал? Так откупался, чтобы виноватым себя не чувствовать?

— Это мне? — равнодушно кивнула на коробочку.

— Да, — довольно ответил Юра, — увидел это и вспомнил про тебя.

Он открыл коробочку и демонстративно протянул мне её через Юлю. Он ещё и жуткий хвастун. Как я раньше не замечала всех этих его черт?

— Спасибо, — ответила я, разглядывая подарок.

Золотой браслет, со штампованными сердечками. В некоторых камни — зелёные и синие.

— Померяй, — попросил Юра и я достала браслет.

Разумеется к нему была прикреплена бирка. А на ней ценник. Юра никогда его не снимает со своих подарков — очередное хвастовство, мол, посмотри, дорогая, сколько я на это потратил!

Невольно посмотрела на цену. Браслет стоил не баснословных денег. Но и не дёшево. Прилично, я бы так сказала.

Усмехнулась и, не вставая со стула, открыла ближайший ящик кухонного гарнитура. Достала из него нож. Никогда я не была кровожадной, а вот сейчас захотелось…. захотелось воткнуть этот нож. В Юрино бедро, например, поближе к тому месту, которое муж засовывает в другую женщину!

Но я, конечно, сдержалась. И, импульсивно отрезав ножом от подарка бархатную нить, надела браслет на руку. Юра помог мне его застегнуть.

— Нравится? — поинтересовался муж.

— Очень.

Юра перевёл взгляд на Юлю, ожидая от неё хвалебных речей. А фигушки, не дождался.

— Я, Ульк, пойду. Спасибо за кофе, — она поднялась из-за стола, — стучи и звони, если что.

— Да, Юль, и тебе спасибо.

Соседка направилась к выходу. Я хотела подняться, чтобы проводить, но вместо меня, подсуетившись, это сделал Юра.

А я застыла. Сидела, кажется, не дыша. Успокаивала себя. Потому что жутко боялась сорваться и высказать мужу все, когда мы останемся наедине.

Дверь громко захлопнулась. Затем тихие шаги и на кухню вернулся Юра.

— Мне она не нравится, — выдал вдруг он, — не общайся с ней больше.

Та-а-ак! Это уже перебор!

Вдох. Выдох. Вдох. И мой тихий, сквозь зубы, вопрос:

— Почему?

— Сомнительная она личность. Ты вот в курсе, что она ребёнка своего бросила?

— Не бросила, а оставила с бабушкой. Не нам судить. У каждого свои причины и обстоятельства.

— А ты слышала, что про неё бабки у подъезда говорят?

— Ты серьёзно сейчас? — истерично усмехнулась я. — Ты стареешь что ли, Юра? Ну да, понимаю, волосы седеют и даже выпадают… но до пенсии же тебе далеко! — да, не выдержала. Ковырнула его свежую ранку. И Юра тотчас провел рукой по голове. — Так с чего ты бабок наших слушать начал? Ты вообще помнишь, что они про нас говорили?

— Ульяш, да у нее ж на лице написано — блядь.

Вот про блядь лучше бы он молчал!

Сдвинула брови грозно и так же грозно и даже грубо ответила:

— Не тебе решать с кем мне общаться.

Юра замер на месте от удивления, лишь глазками своими хлопал.

Не то, что я ему не перечила никогда — перечила. Если что не так, если мне что-то не нравится, я всегда это выскажу. Но не так, как сейчас.

"Ласковый телёнок от двух маток сосет" — посоветовала мне как-то свекровь. И я старалась быть с Юрой такой. Даже претензии высказывал в ласковой форме.

Но больше не буду. Мне больше незачем сдерживаться. Контролировать себя. Иначе я могу не сдержаться в другом.

Юра начал внимательно ко мне приглядываться. Видимо понял, что что-то не то. Потерпи, Юрочка, недолго. Я же вот терплю, что бы ни нож не взять, ни за сковороду не схватиться.

— Есть что покушать? — решил он сменить тему и открыл холодильник. А в нем шаром покати.

— Нет, — бросила я, за что снова удосужилась удивленного взгляда мужа. Да уж, правильно говорят — к хорошему быстро привыкаешь, да, Юра? — Я неважно себя чувствую. Пойду, прилягу. А то днем у меня дела.

Я медленно поднялась со стула и, не оглядываясь, пошла в спальню.

Легла, накрываясь одеялом, и включила телевизор. Затем посмотрела на часы.

Никита назначил встречу на четыре. Перед ней мне надо доехать до главного офиса и встретиться с Егором. Прикинула по времени — часик на поваляться у меня есть. Голова ещё чугунная, да и низ живота тянул.

Только вот поваляться одной мне не дали. Минут через пятнадцать Юра появился в комнате. В одном полотенце. В душ сходил муж после тяжелейшей командировке.

— Уль, — позвал он меня, сев на кровать, — я там в мусорном ведре тест нашёл. Очень жаль, что результат снова такой.

Вроде бы в голосе сожаление. Казалось, что он тоже хотел ребёнка…

Но почему же тогда гуляет сейчас!

Я много слышала историй о том, что мужья находили любовниц в тот период, когда жена родила. Сексом заниматься какое-то время нельзя, смотря как роды прошли. Затем всё внимание — ребёнку. Не то что я понимала такие измены, но хотя бы могла их хоть чем-то оправдать! А тут, а у нас…

Что со мной не так?

И тут прозвучал вопрос, который почти убил меня наповал:

— Но мы же продолжим пробовать?

— Ага, — все что я смогла ответить Юре, уворачиваясь от его поцелуя.

Захотелось плакать. Жалость к себе душила. Лучше бы я снова злилась!

И снова вопрос в голове — что со мной не так?

Хотя, стоп…

Почему это со мной?

— Ты мою белую рубашку в серую полоску не видела? — спросил Юра, поднимаясь с кровати.

— Нет. Поищи в шкафу.

Муж открыл шкаф и быстро нашёл то, что искал. Вот зачем тогда спрашивать?

— Черт, а она не глаженная, — пожаловался он. — Погладишь?

— Погладь сам. Утюг и доска в шкафу, в коридоре.

— А ты чего жена мне или кто?

Я приподнялась и одарила мужа испепеляющим взглядом. Лучше уж им, чем словами, которые рвались наружу.

— Сказала же, что плохо себя чувствую, — процедила я. — Живот у меня болит. Дела утром пришли.

— Господи! — взмолился он. — Вот мама моя говорит, что у нее никогда и ничего в эти дни не болело! Бегала и работала с утра до вечера.

Ещё одна отвратительная черта в копилке