– Это ты мне скажи, эфенди, как американцы могли так сделать? Им нельзя верить, они предали нас!

– Меня они не предавали.

– Значит, еще предадут. Им нельзя верить!

– Где ты служил?

– Восемьсот восемнадцатый батальон – нехотя ответил водитель такси – половина из этого батальона уже на улице.

Мустафа аль-Джихади присвистнул бы, если бы за его плечами не было двадцати с лишним лет опыта выживания в волчьей стае. Аль-Куват Аль-Хасат – спецназ Египта, коммандос. В первой полевой армии они сведены в сто пятьдесят третий полк коммандос, который делится на три батальона – пятьсот пятнадцатый, шестьсот шестнадцатый и восемьсот восемнадцатый. Те в свою очередь делятся на четыре роты каждый. Коммандос Египта нельзя было недооценивать – сначала их готовили советские специалисты, под командованием которых они с минимальными потерями форсировали Суэц, а потом, последние тридцать лет их учили американцы. Боевые пловцы – Аль-Куат аль-Хассат – тренировались даже совместно с SEAL, американскими боевыми пловцами. Несмотря на политическую поддержку Израиля – военная поддержка США была далеко не так очевидна, в последние годы американцы помогали даже врагам Израиля. А арабская весна и последовавшие за ней события – окончательно развели две страны по разные стороны баррикад.

Итак, этот парень из коммандос. И, скорее всего – имел прямое отношение к событиям арабской весны. Просто удивительно… что армия не сработала в нужный момент, что отказали все системы безопасности, какие есть в любом государстве, тем более в таком, где убивали на площади президентов и совершались государственные перевороты. Один человек – ничего не может сделать против государственной машины. И тысяча – ничего не может. И даже миллион – ничего не может, если государство построено правильно. Институт государства развивался на протяжении нескольких веков как инструмент господства и узаконенного насилия. И к двадцатому веку этот инструмент развился до такой степени, что стало обыденностью – левое население при правом государстве. Исламистское население – при западном государстве и западных законах как в Египте. Такие государства, которые не выражают волю большинства населения – особенно тщательно подходят к созданию системы безопасности, и чтобы она не сработала в критической ситуации – должен быть какой-то очень и очень серьезный фактор.

Как американцы, например.

– Ваш батальон еще существует?

Водитель невесело усмехнулся.

– Какая разница, эфенди…

– Большая. Скажи мне правду.

– Правду. Ты хочешь знать правду? Так вот – большую часть нашего батальона расформировали. А те, кто присягнул аллашникам – те сейчас работают в лагерях в западной части страны и в Восточной Ливии. Готовят силы исламской милиции. Там уже не роты – там батальоны и полки. ХАМАС, Исламский джихад, Свободная армия Сирии и кого там только нет. Вы воюете с ними одной рукой – а другой готовите им смену!

Исмаилия, город у устья Суэцкого Канала – был ключом к Синайскому полустрову, которым когда то владел Израиль, но теперь им владел Египет. В этом городе был расположен штаб третьей полевой армии Египта, перевооруженной на самое современное оружие. В составе третьей полевой армии тоже были части специального назначения, в том числе элитная сто одиннадцатая бригада морской пехоты, бывший сто тридцатый батальон коммандос. Именно они – первыми форсировали Суэцкий канал в семьдесят втором и прорвали линию Бар-Лева. Относительная близость к Каиру, довольно значительное проникновение западного образа жизни благодаря туристическим центрам и туристам – все это должно было противодействовать проникновению радикального ислама, в том числе салафитского. Важно было понимать состояние дел в этой группе войск – потому что она непосредственно угрожала Израилю.

До Исмаилии Мустафа добрался на электричке. Электричка здесь была грязная, засранная, с выбитыми стеклами. Останавливалась она где попало, в вагонах везли баранов, а некоторые камикадзе ехали на крыше. Он попал на электричку днем – в час дневного намаза она остановилась прямо на путях (!!!) и ехавшие толпой вывалились из поезда, чтобы совершить намаз. Вся эта непредставимая дикость происходила в двадцать первом веке, в стране, которая пятьдесят лет назад готовилась делать атомную бомбу, приглашала бывших германских физиков, ракетостроителей, облетывала прототипы собственных реактивных истребителей. Сейчас прогресс здесь – шел полным ходом, но не вперед, а назад под вой с минаретов и причитания правоверных перед тем, как перерезать кому-нибудь глотку, барану или человеку, неважно.

Вокзал в Исмаилии был точно такой же – грязный, засранный. В отличие от вокзала в Каире – на этом были следы от пуль, но немного. Что здесь произошло – Мустафа не знал и не хотел знать. Он привычно закинул на плечо купленную в Каире грязную сумку – хоть с новенькой камерой с ремнем через плечо означало провоцировать насилие. Первый же таксист – оказался таким, с которым было о чем поговорить…

Потом Мустафа провалился.

Разведчик обычно проваливается по одной причине – неверно принятое решение. Можно искать себе сотню оправданий, но в итоге – всегда приходишь к одному и тому же: неверно принятое решение приводит в застенок Мухабаррата, на шариатский суд в качестве подсудимого, в руки разъяренной толпы. Мустафа просчитался – он не мог понять где, но просчитался. Разговаривая с таксистами – он невольно зарождал у них подозрения относительно себя и понимал, что в части случаев даже щедрый бакшиш их не заглушит. Но он надеялся на то, что бывшие, отставные офицеры пусть и патриоты своей страны – но той страны, которой они давали присягу и которой они были нужны. А не нынешнего Египта, погружающегося в трясину мракобесия как вол – в жидкую черную грязь низовий Нила. До определенного момента это срабатывало – но где-то он просчитался. Он мог предвидеть и это – но в данном случае он рассчитывал на удачу и на грубую, топорную работу местной контрразведки. До исламской революции местный Мухабаррат и так не отличался особой грациозностью – какие к чертям хитроумные комбинации, когда некоторые сотрудники и среднюю школу нормально не закончили, а в каждом городе существует тюрьма, где безнаказанно насилуют, бьют, пытают и держат столько, сколько нужно. А сейчас и вовсе – победившие исламисты расправились с ненавистными мухабарратчиками, на их место поставили своих, еще более тупых и неграмотных. В его понимании – если кто-то донесет – за ним должны были установить слежку, слежку грубую и неумелую – и это стало бы для него сигналом сворачивать удочки – тем более что он пошатался по городу и наел два места, где прекрасно можно стряхнуть хвост. Но получилось совсем по-другому: до самого последнего момента он и не подозревал, что его вот-вот арестуют. А когда понял – что-либо предпринимать было уже поздно.

Он договорился с очередным таксистом, у того был старенький глазастый Мерседес Е, наверное, купленный в Европе с пробегом тысяч в пятьсот и здесь прошедший ненамного меньше. Когда они вырулили со стоянки – Мустафа привычно оглянулся – за ними никто не поехал. У него было маленькое зеркальце, умещающееся в ладони, используя которое можно было незаметно проверять, не увязался ли кто за тобой. Но тут он не стал этого делать – потерял бдительность.