Их пути разошлись на Пушечной улице; каждый открыл свои ворота, побежал вверх по своей лестнице и бросил ранец в своем коридоре. После этого они выбежали и встретились перед воротами доктора Проктора.

— Я немножечко боюсь, — сказала Лисе.

— А я безумно рад, — сказал Булле.

Они ворвались во двор и побежали по высокой траве.

— Наконец-то! — громко и весело закричал доктор. Он сидел у садового стола под грушевым деревом.

Перед ним на столе лежали три столовые и одна чайная ложки, хоккейный шлем, два наколенника, банка для консервирования, полная ветрогонного порошка, пара черных кожаных штанов и порция пудинга с карамелью длиной в полметра.

— Вы готовы к Последнему Великому Испытанию порошка?

— Да! — хором крикнули Лисе и Булле.

— Но сначала пудинг с карамелью, — сказал доктор Проктор.

Они сели за стол, каждый взял ложку.

— На старт. Внимание… — начал доктор Проктор.

— Марш! — выкрикнул Булле, и все набросились на пудинг.

Если бы Булле продолжал считать, то не дошел бы и до тридцати, прежде чем полметра пудинга с карамелью полностью испарилось.

— Хорошо, — сказал Булле и похлопал себя по животу.

— Хорошо, — сказала Лисе и тоже похлопала себя по животу.

— Я внес кое-какие несущественные изменения в состав порошка, — объявил доктор Проктор.

— Лично я готов, — произнес Булле и снял крышку с банки.

— Остановись! — сказал профессор. — Я не хочу, чтобы ты еще раз испортил свои штаны, поэтому возьми вот эти.

Он дал ему черные кожаные штаны. Самые обыкновенные штаны, если не считать того, что сзади у них ничего не было. Точнее, там что-то было, но это «что-то» было больше похоже на сеть для ловли рыбы.

— Это для того, чтобы воздух свободно проходил насквозь, — пояснил доктор Проктор. — Я соединил мои старые мотоциклетные штаны с теннисной сеткой, которая валялась зря.

— Очень элегантные, — заметил Булле, надев штаны, пожалуй слишком большие для него.

Лисе неодобрительно покачала головой.

— И еще вот это… — Доктор Проктор протянул Булле хоккейный шлем и наколенники. — На случай, если ты опять потеряешь равновесие.

Булле надел все это, забрался на стол и подошел к банке с порошком.

— Только одну чайную ложку! — крикнул доктор Проктор.

— Конечно, конечно! — откликнулся Булле, зачерпнул ложкой порошок и забросил его в рот.

— Все в порядке, — сказал доктор Проктор и посмотрел на часы. — Начинаем обратный отсчет. Семь… шесть…

— Доктор Проктор… — осторожно сказала Лисе. — Не сейчас, Лисе. Булле, сойди со стола и встань поодаль, чтобы не разбить что-нибудь. Четыре… три…

— Он взял не чайную ложку, — почти прошептала Лисе.

— Два, — произнес доктор Проктор. — Что ты сказала, Лисе?

— Булле взял большую столовую ложку, которой ел пудинг.

Доктор посмотрел на Лисе большими испуганными глазами.

— Один, — сказал он. — Столовую ложку?

Лисе кивнула.

— О нет! — крикнул доктор и побежал к Булле. — И что же будет? — прошептала Лисе.

— Элементарная математика, — радостно воскликнул Булле. — Старт!

И раздался взрыв. Раньше звук тоже был громкий, но он ничего не стоил по сравнению с новым. Казалось, взорвался весь мир. Воздух так и подбросил Лисе! Ей показалось, что она осталась без глаз и без губ, когда ее засыпало землей и маленькими камешками.

Когда глаза вернулись на старое место, первым, на что она обратила внимание, было то, что птицы перестали петь. Потом она увидела доктора Проктора: он с потерянным видом сидел в траве, а листья большого грушевого дерева летали вокруг него и медленно опускались на землю, словно уже пришла осень. Никаких признаков Булле не было. Личе посмотрела направо, налево, потом обернулась. И наконец посмотрела вверх. Но Булле не было нигде. Первые птицы осторожно возобновили пение. И тут до Лисе дошло, что она, может быть, никогда больше в своей жизни не увидит Булле, что дело обстоит почти так же, как тогда, когда Анна переехала в Сарпсборг.

Когда Булле сказал «старт», в животе у него стало приятно щекотно, словно какой-то неистребимый смех захотел выбраться наружу. Правда, он успел увидеть озабоченное лицо Лисе и доктора Проктора, бегущего к нему, но Булле был всецело увлечен происходящим, и ему даже не пришла в голову мысль, что что-то может быть не в порядке. А когда раздался взрыв, стало так приятно свободно, что Булле невольно закрыл глаза. Раньше взрыв всегда был коротким, на этот же раз он длился долго, как будто из воздушного шара медленно выпускали воздух. Булле громко рассмеялся, потому что все ощущения были такими, как у человека, поднимающегося в воздух с земли, словно он был астронавтом, которого запустили в космическое пространство. Он чувствовал, как воздух набегает на его лицо и волосы и прижимает его руки к телу.

Ему казалось, что все происходит на самом деле. И когда Булле наконец открыл глаза, то увидел, что это и впрямь происходит на самом деле. Он два раза моргнул и тут понял, что не просто на самом деле, а в самой настоящей реальной действительности. Он как будто сидел на воздушном стуле, который стремительно поднимал его. Над ним простиралось синее небо, а прямо под собой он увидел большое облако пыли в том месте, где должен был находиться крохотный садик доктора Проктора. Звук, исходивший из него самого, был такой, словно рычала целая волчья стая. Булле понял, что по-прежнему летит вверх, потому что земля под ним все больше напоминала игрушечный Леголенд.

Понемногу звуки выстрелов стали тише, воздушный стул, поддерживавший его, исчез, и несколько секунд он ощущал абсолютную невесомость. Пролетающая мимо ворона повернула голову и вытаращила на него удивленные вороньи глаза.

Его немного поболтало, и он почувствовал, что сейчас начнется снижение. Причем головой вперед. Сначала медленное, потом быстрое.

«Ничего себе, — пронеслось в голове у Булле, и он вдруг перестал радоваться. — Есть ли на голове хоккейный шлем или его нет, такое мне ни за что не пережить».

Леголенд стал увеличиваться в размерах, внизу все более отчетливо вырисовывалась Пушечная улица, которую он совсем недавно покинул. И дела нашего дорогого Булле были бы совсем плохи, если бы в его маленькой головке не родилась мысль о том, что именно послало его вверх. Дело в том, что, хотя издаваемые им звуки теперь были не грандиозным воем волчьей стаи, а всего лишь негромким выхлопом, процесс еще не закончился. Когда мы говорим «выхлоп», то это только по сравнению с тем громким взрывом, который прозвучал бы при раскалывании Земли, а не по сравнению с тем звуком, который ты издаешь обычно. Даже если ты съешь незрелое яблоко и издашь, наверное, самый громкий пук в своей жизни, это будет только легким ветерком по сравнению с самым тихим пуком, издаваемым после приема Ветрогонного порошка доктора Проктора.