сломал руку, – у него побывала Камилла. «Его сотрудники отвечали за прослушку полицейских раций, чтобы отследить путь Дианы в больницу и успеть удалить Камиллу из палаты Чарльза до прибытия принцессы», – писал Эндрю Мортон.

Диана надела, не застегивая, рубашку из хлопка шамбре поверх повседневной белой футболки, а к ней юбку-карандаш длиной по колено, с цветочным принтом и подходящие прежде всего по расцветке туфельки на плоской подошве. В стиле слоун цветочные принты считаются нейтральными, сторонницы этого стиля выбирали для себя те же цветочные узоры, что и для обоев в своих домах. В основе процветающего бизнеса Лоры Эшли по выпуску одежды и предметов домашнего обихода – именно эта шикарная эстетика. В течение многих лет Диана носила туфли на каблуке не выше пяти сантиметров – из уважения к самолюбию мужа, поскольку он был с ней одного роста.

Этот наряд мне нравится называть «предразводным образом мести». Конечно, лучший аксессуар Дианы здесь – ее злорадная усмешка, показывающая, что большой любви между супругами уже нет. Вид у Дианы такой, словно все происходящее кажется ей невероятно забавным, тогда как изящный Чарльз выглядит расстроенным: выражение его лица такое же жалкое, как бывало у моих бывших, когда простая простуда приводила их в ужас. Поневоле задаешься вопросом: не хотелось ли Диане самой поспособствовать появлению гипса на руке Чарльза?

Диана как олицетворение эстетики загородной жизни: розовые конверсы и толстовка, неизменный полустоячий воротник блузки и косынка на голове – просто гениально. Именно такое сочетание вполне можно увидеть сегодня на улицах в центре любого мегаполиса.

На матче по поло в 1987 году Диана появилась в брюках цвета слоновой кости в тонкую полоску, блузке с отложным воротником с заостренными концами и толстовке с металлизированной эмблемой лондонского метрополитена.

По словам давнего телохранителя Дианы Кена Уорфа: «“Народная принцесса” любила пользоваться метро и время от времени ездила по Лондону со своими мальчиками, радуясь, когда их не узнавали». Уорф говорил, что она часто надевала косынку для маскировки и «любила анонимность, которую давал ей Лондон»[56], хотя ему всегда приходилось оставаться рядом с ней. Постоянно ездить на метро она не могла из соображений безопасности, но, когда такая возможность появлялась, Уорф вспоминал, что «она всегда воспринимала эти моменты как большие победы».

Диснеевская принцесса: спортивная версия. Диана и принц Гарри ввели в моду стиль athleisure, появившись в 1987 году на матче по поло в однотипных свитерах с Микки Маусом (стиль athleisure сочетает в себе предметы повседневного и спортивного гардероба, предполагающие комфорт, функциональность и мобильность – Прим. ред.).

Еще один образ принцессы с использованием уже известной вещи. В июне 1984 года, беременная Гарри, она надела тот же розовый свитер, дополнив его крупными серьгами из розового и синего стекла и своей фирменной синей подводкой.

В отпуске на островах архипелага Силли в 1989 году. На Диане толстовка с забавной вышивкой в виде шмеля. Чарльз в костюме с галстуком «застегнут на все пуговицы», тогда как принцесса напоминает одного из детей. Она была не просто мамой. Она была замечательной мамой.

В глубине души она знала, что для того, чтобы выжить, ей придется заново открыть в себе подлинную Диану Спенсер.

Эндрю Мортон

Глава 3

Слоун-рейнджер и сити-лук

Когда я была еще лондонским подростком, стиль слоун-рейнджер был, вне всякого сомнения, на пике моды, хотя и имел несколько иной облик, чем в те дни, когда Диана бродила по Челси и Найтсбриджу с «Бархатными ободками».

Кейт Миддлтон – будущая жена старшего сына Дианы – была в ту эпоху королевой стиля слоун. То было время, когда молодые люди из верхних слоев среднего класса носили зауженные джинсы и укороченные твидовые блейзеры и говорили ok yah. Стиль подразумевал платья с цветочными принтами для обедов на Кингс-роуд и расшитые сверкающими пайетками платья-мини и замшевые сапожки до колен для вечеров в Mahiki – ночном клубе в полинезийском стиле, где подавали алкоголь из сундуков с сокровищами (когда-то там частенько показывались принцы Уильям и Гарри).

Если у поклонников слоун-рейнджер в нулевых и было нечто общее со своими предшественниками из 80-х годов, так это тот факт, что их облик не считали модным те, кто не принадлежал к их классу или жил за пределами четко очерченной географической области. В самом деле, если бы кто-то тогда намекнул мне, что я одета в стиле слоун (а я жила в части Лондона «за рекой», что для завсегдатаев ночных клубов было ничуть не ближе, чем на берегу Атлантики), я бы сочла это за оскорбление. Им не хотелось одеваться, как одевалась я, а я не желала одеваться, как они. Меня больше интересовала Кейт Мосс, чем Кейт Миддлтон, по выходным я с удовольствием бродила по развалам винтажных нарядов на лондонской улице Брик-лейн и специально делала дырки в узких брюках (я до сих пор не пойму, следование какой модной тенденции заставляло меня делать это), словом, с уверенностью можно утверждать, что я двигалась совершенно в ином направлении, нежели покупатели брендов Brora и Joseph.

Для тех, кто не знаком с происхождением стиля слоун-рейнджер: он появился в 1975 году, когда Энн Барр и Питер Йорк написали для ныне несуществующего британского журнала Harpers & Queen статью о новой группе шикарной молодежи, которая все громче заявляла о себе поблизости от Слоун-сквер, в богатом лондонском районе Челси. «Они собираются там, поскольку чувствуют себя в безопасности среди себе подобных»[57], – писала The New York Times в 1984 году.

Термин, изобретенный Йорком и его коллегой Тиной Маргеттс, представлял собой каламбур на основе звучавшего почти также словосочетания Lone Ranger/одинокий рейнджер и был впоследствии увековечен в сатирической книге Барр и Йорка «Справочник слоун-рейнджера: что действительно важно в жизни». В своей книге они заявили, что принцесса Диана – «суперслоун», и провозгласили ее королевой всех модниц.

Когда Диана только перебралась в свою квартиру в 1980 году, в ее манере одеваться не было ничего новаторского. Она носила, скажем так, форму, как и весь кружок ее подруг. Сторонникам стиля нельзя было выделяться из толпы: им надлежало сливаться с себе подобными, выбирая высококачественную одежду консервативных классических силуэтов. Любой слишком шикарный или излишне кричащий образ выдавал, что ее обладатель – «нув» (сокращение от nouveau riche – нувориш, быстро разбогатевший человек из низкого сословия).

Редактор журнала Vanity Fair и биограф Дианы Тина Браун однажды назвала ее «одной из нового поколения старомодных девушек, которые берегут себя и рано заводят детей. Пост-феминистская, не заявляющая о себе вслух женственность смоделирована на концепции пассивной силы 50-х годов»[58]. Учитывая, что большинство женщин одного с Дианой происхождения ожидала предсказуемая судьба (Йорк и Барр выразили ее суть по основным вехам в жизни, обозначенным в названиях