я не могу сейчас позволить себе переживать за мужа, сейчас мне нужны холодная голова и трезвый рассудок. Нужны, как никогда", - говорила она сама себе.

   Несколько раз глубоко вздохнув, Лина принялась выкидывать из головы ненужную боль и бесполезные мысли. Что имеем? Персидский корабль и задание убить персидского царя. Не густо... Но вдруг дверь открылась, и в комнату, где заточили пойманную девушку, вошли два солдата персидской армии. Это были явно они, так как ни греки, ни римляне не носили столь откровенно малиновые туники, да ещё и со штанами. Но ни яркий цвет, ни наличие украшений на их одежде не испортили их грозного вида.

   Сделав два шага, они остановились и начали внимательно изучать висящую на цепях пленницу, не подходя близко, и как будто что-то ожидая. Их предупредили, что эту женщину не стоит недооценивать, и держать следует только связанной и никак иначе. А с виду так и не скажешь, такая маленькая и хрупкая. Хотя пришла в себя она довольно быстро, и сейчас смотрела на мужчин перед собой, с таким же интересом, как и они на неё.

   - Добрый день, мальчики, - улыбнулась она солдатам.

   Но они дружелюбного настроя своей пленницы не разделили. Ничего не говоря, один из них подошёл к девушке и со всей своей немалой силой ударил её по лицу. Лина поморщилась от боли, а ещё больше от возмущения. Она ненавидела, когда её били по лицу, это казалось таким грязным, и к тому же было не очень хорошим началом.

   - Будешь говорить, когда тебе позволят!

   Фу, как банально, даже не интересно. Но Лине, чертовски сильно хотелось спуститься на ноги и растереть онемевшие руки. И, осмотрев своих тюремщиков, она решила попробовать по-другому.

   - Достопочтенные воины, вы меня поймали и я ваша, бежать мне некуда, отпустите меня, пожалуйста, на ноги и я буду более разговорчива, договорились? - произнесла Лина беззащитно улыбаясь, и постаралась сделать честные при честные глаза.

   - Откуда ты знаешь персидский? - спросил второй здоровяк.

   Его очень интересовало, почему жена греческого царя говорит на их языке так, как будто родилась и выросла в Персидской империи. Об этом их не предупреждали, и это очень смущало. Может быть, они ошиблись и взяли не ту? Хотя в лагере она была единственной женщиной, и перепутать было невозможно.

   - Отпустишь меня, и я всё тебе расскажу.

   Он сузил глаза, прикидывая, как поступить, отпускать было опасно.

   - Можете связать, - заявила она и улыбнулась.

   - Сними её и свяжи.

   Тот первый, который ударил Лину, потянулся за ключами и открыл замки на цепях. И девушка тут же рухнула на пол не чувствуя ни рук ни ног.

   - Теперь отвечай, откуда у тебя такое владение персидским языком, ты не гречанка? - спросил первый, пока второй связывал онемевшие ноги и руки девушки. Довольно плохо связывал, кстати. Лина скептически смотрела на не слишком тугие узлы, державшие её, но решила пока не развязываться.

   - Нет, конечно, я не гречанка, а язык персидский знаю, потому что вы мне нравитесь, когда, кстати, к царю прибудем? А то поговорить с ним очень хочется, - ответила она, а персидские солдаты открыли рты от такой наглости.

   - Макс, - осторожно произнёс Тигран, подходя к полководцу, и взглянул на него.

   Максимилиан только что закончил обход лагеря и сейчас сидел на берегу реки, явно думая, стоит ли разрешить своей жене искупаться, уж больно расстроенной она была, или всё же не рисковать.

   Как только Тигран приблизился к нему, он поднял глаза и посмотрел на друга, который выглядел обеспокоенным, очень, очень обеспокоенным. Появилось плохое предчувствие.

   - Что случилось? - тут же спросил он.

   - Только постарайся себя сдерживать.

   Максимилиан начал чернеть от гнева, он понял, что произошло что-то совсем плохое, иначе Тигран бы так не говорил. И он ненавидел все эти "постарайся себя сдерживать". На его памяти друг так говорил всего дважды и оба раза были из ряда вон выходящими событиями, закончившиеся не очень хорошо.

   - Ну же! Говори!

   Тигран глубоко вздохнул и приготовился принять ярость царя. А то, что она будет, он не сомневался. Ему и самому потребовалось время, чтобы прийти в себя, когда он узнал о случившемся, и решиться сказать другу.

   - Макс, Лина пропала... Там солдат убили, а её нигде нет.

   Но Максимилиан уже его не слушал, а бежал сломя голову к своей палатке, и как ветер влетел внутрь, не обращая внимания на мёртвых у входа.

   - Лина! Лина!! - кричал он. Его сердце бешено стучало, а голова отказывалась трезво мыслить. Как она могла пропасть? Как?? - Где она?

   - Я не знаю брат.

   - Где моя жена?!? - выкрикнул он и схватил Тиграна за грудки, готовый убить его.

   - Макс, возьми себя в руки, - строго сказал он, но даже попытки не сделал, чтобы вырваться из тисков полководца. Он хорошо знал о бешеном нраве царя, но в таком состоянии видел его впервые.

   Максимилиан зарычал от неконтролируемой ярости и выбежал вон из палатки. Он оббежал весь лагерь и его окрестности, убивая каждого солдата, который не смог ответить, где его жена. Всю ночь и всё утро он искал её.

   - Лина, моя Лина, куда ты опять вляпалась, - шептал он, сидя на берегу.

   Он уже в сотый раз осматривал реку, в надежде, что её просто не заметили, что она сломала ногу и ждёт его. Хотя и понимал, что его Лина вернулась бы и на сломанных ногах, это для неё вовсе не проблема. Что-то случилось, что-то серьезное. Её похитили. Не убили, нет. Именно похитили, из центра вооружённого лагеря, и ушли, оставшись незамеченными. Уму непостижимо!

   - Макс, нам пора уходить.

   Тигран стоял за спиной полководца и с грустью смотрел на него, хорошо понимая состояние друга, его боль и негодование. Он и сам испытывал похожее, но нужно было трезво мыслить и снимать лагерь.

   - Мы отсюда никуда не уйдём,