Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну явные пятна он вычистил, а остальное сделала компания, так что наш убийца спокойно сидит дома.
— Мне кажется разумной твоя версия о жесте презрения. Возможно, тут присутствует и ярость. Вопрос в том, что такого сделала престарелая учительница, чтобы возбудить в нем все это?
— У людей есть тайны.
— Ну, пока ничего не объявилось. Домик аккуратный, чистый, бабушкин. — Он снова придвинул тарелку и принялся есть.
Я сказал:
— Горячая ярость и холодное планирование. Кто знает, может, он не был уж так аккуратен в последний раз.
— Что ты имеешь в виду?
— Пятно в «бентли».
— Но с «бентли» не связано никакое убийство, Алекс. Я не готов объединить эти два дела.
Я промолчал.
— Да-да, безусловно, есть параллели, — не вытерпел Майло. — Теперь найди мне еще одно убийство, которое свяжет эти два случая вместе, и объясни, каким образом такой осторожный парень умудрился оставить пятно у всех на виду.
— Когда он возвращал «бентли» на стоянку, было темно, вот он и не заметил. Или что-то ему помешало, пришлось быстро сматываться.
— Неубедительно, доктор.
— Другой вариант: он оставил его там специально.
— Еще один презрительный вызов?
— «Взгляните, что мне сходит с рук». Возможно, угон «бентли» был просто репетицией сегодняшнего убийства.
— Пожилой психопат, который любит играть в игры. — Майло побарабанил вилкой по столу. — Или «бентли» не имеет никакого отношения к Элле.
— Возможно.
— Но ты в это не веришь.
— А ты?
Он вздохнул.
— Я просмотрел отчеты касательно преступлений, связанных с насилием, на тот период, когда «бентли» был неизвестно где. Пока ничего. — Зачерпнул ложкой чечевицы и добавил: — Такой старый человек. Странно…
— Знаешь, как говорят: в семьдесят тебе снова пятьдесят.
Майло взял клешню омара:
— А верх — это низ и низ — это верх.
— Если мы имеем дело с организованной преступностью, — предположил я, — то это может быть работа команды. Один крадет машину, передает ее убийце и потом помогает ее почистить, а возможно, и отгоняет назад. Вспомни, что киллер старательно ограничивает свой контакт с машиной только водительским сиденьем, и станет ясно, что времени на уборку требуется не много.
— Убойная команда, — хихикнул Майло. Разломав клешню по суставу, он некоторое время просидел молча, как будто прислушиваясь к звуку. — После Микки Кохена таких красавчиков поубавилось, но остались еще акулы-ростовщики, которые обретаются в Валли и на Кэнон-драйв в Беверли-Хиллз.
— Кэнон совсем рядом с прокатным пунктом.
— Правильно. — Он извлек из клешни полоску мяса, прожевал, повторил процедуру с другой клешней. — Так что, у нашей маленькой учительницы на пенсии темное прошлое помощницы гангстера?
— Или тайный порок. Вроде игры.
— Она исхитрилась влезть в большие долги, играя на свою пенсию? Ерунда, Алекс. Даже если и так, то последнее, что сделает акула, — это съест рыбку и покончит со всякой надеждой вернуть долг.
— Если только акула уже не отчаялась что-то вернуть, — заспорил я. — Или сама Манкузи не была игроком, задолжал кто-то другой, а ее убили — его припугнуть.
Я рассказал о неприятном разговоре между Эллой и блондином — предположительно ее сыном, — который наблюдал Москоу.
— Ссорились, — протянул Майло.
— Ничто так не способствует ссоре, как деньги. Возможно, младшенький попросил у матери денег, а она ему отказала.
— Что у меня не укладывается в голове, так это злодейское убийство крупной акулой старушки, дабы вселить страх в ее непутевого сына.
— Скорее всего ты прав, — согласился я, — но мы живем в новом, более жестоком веке.
— В смысле?
— Просто взгляни на новости.
Он снова занялся едой.
Я сказал:
— Можно повернуть и иначе: этот блондин вовсе не сын, а сборщик долгов.
Сняв синий пластиковый чехол с папки, Майло протянул ее мне. Внутри оказался предварительный отчет по преступлению, который еще нужно было заполнить, несколько бумаг, показавшихся мне личными документами Эллы Манкузи, и конверт с фотографией три на пять дюймов.
На фотографии крошечная женщина в цветастом платье с поясом и в туфлях на высоких каблуках стояла рядом с обрюзгшим светловолосым мужчиной лет сорока. Снимались они на фоне зеленого домика. У Эллы Манкузи было птичье личико и блестящие темные глаза. Губы накрашены, ногти тоже. Она улыбалась, но чего-то в ее улыбке не хватало.
Блондин стоял, опустив руки по швам. Плечи напряжены, как будто необходимость позировать для фотографии его напрягала.
Я сказал:
— Совпадает с тем человеком, которого описывал Москоу.
— Прочитай на обороте.
Я перевернул снимок.
Я и Энтони, мой день рождения. Я испекла шоколадный торт.
— Заботливый сын позволяет ей самой печь себе торт ко дню рождения, — заметил я.
Я еще внимательнее вгляделся в улыбку Эллы и сообразил, чего там не хватает. Материнской гордости.
Майло сказал:
— Я решил, что он единственный ребенок, потому что на всех немногочисленных фотографиях в доме только он, по большей части маленьким или в начальной школе. У нее нашлось его свидетельство о рождении и школьные табели за двенадцать лет. Школу окончил с тройками. В графстве всего один Энтони Манкузи, а у него всего один привод, не повлекший судебного наказания. Если у парня и есть проблема с алкоголем, то она не генетического свойства: единственное спиртное, найденное в доме Эллы, — непочатая бутылка шерри.
Он потер лицо.
— Особого имущества у нее не было, Алекс. Все деловые бумаги хранились в трех коробках из-под сигар, стоящих около кровати. Манкузи ушла на пенсию восемнадцать лет назад, а непосредственно перед этим преподавала общественные науки в средней школе Луиса Пастера. Они написали ей милое письмо. Незадолго до этого она овдовела, Энтони тогда был еще подростком. Муж, Энтони-старший, работал надсмотрщиком на молочной ферме в Санта-Фе-Спрингс, умер прямо на работе от сердечного приступа. Кредит за дом выплачен уже одиннадцать лет назад, так что пенсии и того, что она получала за мужа, ей вполне хватало. Нормальная женщина, средний класс, проживала в районе с низким уровнем преступности. Какого черта она так закончила свою жизнь?
Я еще раз взглянул на фотографию.
— День рождения матери, а ему явно хочется быть где-нибудь еще. Вспомни о рассказе Москоу насчет раздраженного разговора, и что мы получаем? Завещания в коробках не нашлось?