Она долго молчала. Затем спросила:

– Зачем?

– Говорят, проститутка – исповедник для падших.

Лёгкий смешок. Как приятно, что она умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.

– Мне не в чем исповедоваться, – сказала она, когда молчание стало затягиваться.

– И нечего рассказать?

– Нет.

Я сделал ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.

– Всем есть в чём исповедоваться, – возразил я.

– Слова ведьмака.

В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышал о том, что я ведьмак. Но избавиться от меня не так легко.

– И ты не скажешь, – продолжил я, – почему не позволяешь касаться тебя?

Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушил кружку до дна и, встав, нащупал дорогу к её креслу. Опустился на корточки и положил руки к ней на колени.

– Я не причиню тебе зла, – я огладил знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне её второй кожей.

– Не смей, – выдохнула она, когда мои руки поползли по её груди и замерли у ворота.

– Встань, – потребовал я и поднялся сам.

Вопреки собственным словам она послушалась. Даже через ткань я чувствовал, как дрожат её плечи. Мои пальцы вернулись к вороту её одеяния. Я рванул его в стороны, не дожидаясь, пока Талия меня остановит, и её руки в самом деле не успели. Я замер, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Она могла бы прогнать меня, но не делала ничего. Просто стояла и тяжело прерывисто дышала. Я решил, что это разрешение продолжать. Отпустил шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взял в руки её лицо. Она дрожала. Мелко-мелко.

– Я ничего не вижу, – сказал я, пытаясь её успокоить.

Наклонился и коснулся губами твёрдой скулы, а затем чуть опустился вниз, к изящной шее. Здесь кожа и правда была как шёлк. Нежная, даже холёная. Я провел дорожку из поцелуев чуть ниже, и услышал слабый выдох:

– Нет!

Всё верно. Вот здесь, у ключицы – первый шрам. Я старательно исследовал его губами, а затем прошёлся языком в обратную сторону. Дрожь усилилась, она попыталась вырваться, и мне пришлось перехватить её, удерживая руками уже за стройную спину… Ее всю, целиком, покрывали рубцы. И это не было простым пересечением порезов. Даже мои грубые руки чувствовали, что шрамы складываются в какие-то знаки.

– Нет… – повторила она, безвольно оседая в моих руках.

Я притянул её к себе и осторожно погладил дрожащие плечи. Теперь уже её сотрясали откровенные рыдания.

– Чего ты боишься? – прошептал в самое её ухо.

Она всхлипнула. Я прижал её ещё крепче, поглаживая по исчерченной рубцами спине.

– Ничего, – прошептала она, пытаясь успокоить дыхание.

– Вот и хорошо, – я снова погладил её и легко коснулся губами плеча. – Талия… – я будто пробовал это имя на вкус. – Тали?

Не слышно ответа, ну и ладно.

– Тебя так приятно касаться, – прошептал я, продолжая оглаживать её спину и бока, – ты изящная, как лань. И дрожишь, как пойманная дичь. Зачем? Я здесь, чтобы принести тебе удовольствие, а не боль.

– За мои деньги, – она чуть успокоилась.

Да, этими словами она основательно утихомирила моё самодовольство. Не согласиться с ними было нельзя, и я кивнул:

– За твои деньги.

Пусть так, если эта мысль её успокоит. Я прочертил вдоль её плеча ещё одну цепочку поцелуев.

– Тебе не противно? – она явно не выдержала.

– Мне приятно, – я прошёлся губами обратно и снова скользнул по шее.

– Ну да… Наверное, ты хорошо знаешь своё дело.

Я отстранился. Если бы не повязка, я бы заставил её посмотреть себе в глаза.

– Не так хорошо, как ты думаешь, – я и сам не ожидал, что могу повторить эти ледяные нотки.

Она успокаивалась. Сомнений не было. Вот только я не был уверен, что она нравилась мне такой ядовитой. Мы оба молчали, выжидая, кто не выдержит первым.

– Продолжай, – попросила она наконец тихонько.

– Понравилось? – я усмехнулся. – Отведёшь меня?

Она взяла меня за руку и потянула в сторону. Наткнувшись коленями на кровать, я сел.

– Всё так же? – спросил я.

– Да.

– Тогда сними с меня сапоги, – приказ.

Когда Талия изогнулась, мне не потребовалось уже ничего, чтобы последовать за ней. Я лишь откинулся обратно на спинку, крепче прижимая Талию к себе и целуя в самое ушко. Я чувствовал, как рванулись её руки, то ли силясь оторвать мои, то ли пытаясь просто сжать собственное тело в неловких защитных объятиях, и тут же бессильно опали.

– Ты чудесна, – прошептал я вместо порядком надоевших извинений. Она ничего не ответила.

– Пусти, – сказала она тихо через какое-то время.

– Хорошо, – я не шевельнулся, вдыхая цветочный аромат её волос.

Мы снова замолкли. Наверное, она ждала, пока я выполню обещание. А я не спешил. Она была такой тёплой. И, несмотря на шрамы, похожей на шёлк. Просто её нежная гладкость была словно украшена вышивкой. Уж не знаю, как это смотрелось, а под пальцами ощущалось именно так – тонкая гладкая кожа и стежки узоров на ней.

– Они все уходили… – сказала она вдруг, и только тут я понял, что вычерчиваю пальцами этот узор на её животе. – Уходили, увидев шрамы. Даже те, кому хорошо платили.

– Ну и хорошо, – сообщил я. Она вздрогнула и попыталась обернуться. – Хорошо, потому что иначе я бы не встретил тебя.

Не знаю, что нашло на меня в тот миг, когда я ляпнул эту глупость. Наверно, ударило в голову горячее вино. Я как-то совсем забыл, кто я и зачем здесь, целуя эту нежную кожу. А теперь в воздухе повисло неловкое молчание.

– Тебе нужно идти, – прервала она тишину первой.

Я кивнул. По-прежнему чертовски не хотелось её отпускать, но я разомкнул объятия и, когда она встала, сама соскользнула с постели.

– Я помогу, – она поймала мою руку, шарившую на полу, и протянула мне сапог. Затем, пока я обувался, принесла рубашку и жилет. Не удержавшись, я притянул её к себе и коснулся поцелуем лба. Снова хотелось извиняться. Хотя бы за то, что ей приходится обслуживать меня сейчас.

– Идём, – как же я был рад, что теперь в её голосе не было ледяных ноток – лишь бархатистое тепло.

Она помогла мне спуститься и сама довела до кэба. В этот момент я почти не сомневался, что она позовёт меня опять.

Сомнения пришли в понедельник, когда я вдруг понял, что наши встречи – не тайный роман сумасшедших любовников, а услуги хастлера богатой, пусть и экстравагантной клиентке. Мне и правда нужны были ещё четыреста золотых. Я потряс старые кошельки и нашёл двести, но не больше. Брать с неё деньги за секс мне почему-то не казалось неестественным. Это было игрой, не больше. Но брать деньги за её доверие оказалось куда тяжелее. С другой стороны, бросить Лиаро с его манией я тоже не мог.