— Большинство показаний были безупречны, — повторила она. — А что до той части, которые были против… да на них не обратили внимания. — Она покачала головой и стала смотреть в сторону.

Я вздохнул, но прежде, чем я успел ответить, скорее почувствовал, чем услышал какое-то шевеление за моей спиной и, повернувшись, увидел стоявшего в дверях Куцко.

— Только что со мной связался Дэйв, он говорит, что сюда направляется Айкман, — доложил он. — Вам бы лучше уйти отсюда, прежде чем он обнаружит здесь вас и растрезвонит об этом мистеру Келси-Рамосу.

— Всё в порядке. — Я повернулся к Каландре и почувствовал, как сжалось мое сердце. Обвиненная в преступлении, которого не совершала… и принесенная в жертву его величеству Наживе.

— Не беспокойтесь, — тихо сказал я ей. — Я сумею разобраться, в чем дело.

Я ощутил, что в ее чувствах появилось нечто похожее на изумление.

— Подождите, не спешите. Мне не хотелось бы, чтобы вы оказались замешанным в этом…

— А я уже замешан, — ответил я, пятясь из каюты. — Я ведь — Смотритель.

Нас разделила закрывшаяся дверь, и Куцко заговорщически зашептал:

— Вы что, и вправду ей поверили?

Я кивнул, чувствуя, как во мне дрожит каждый мускул. Да, это противостояние было несравненно глубже, чем я себе это мог представить.

— Да, — повторил я. — Я — Смотритель, так, кажется, это называется.

Я догадывался, что он скажет мне то же самое, что и Каландра, но сдержался.

— Ну и что теперь? — лишь спросил он.

— Обращусь со всем этим к лорду Келси-Рамосу, в первую очередь, — ответил я, сделав шаг, собираясь отправиться по коридору в направлении рубки.

— Ему это не понравится, — предостерег Куцко.

— Что же поделаешь, — полуобернувшись, ответил я. — До скорого.

Рэндона я обнаружил в рубке, они вместе с Дэппером Шокком, одним из ведущих финансовых экспертов лорда Келси-Рамоса, занимались сверкой контрольных цифр.

— У вас что-нибудь срочное? — спросил он с оттенком лёгкого недовольства, когда я вошел. Выло видно, что он сосредоточился на отчёте и явно не собирался отвлекаться.

— Подробности могут потерпеть, если это необходимо, сэр, — сказал я. — Но, полагаю, в общих чертах вы должны быть проинформированы прямо сейчас. У меня появились основания верить тому, что Каландра Мара Пакуин, наша… гм… наша космозомби… не совершала преступления, ей инкриминируемого.

Финансовые показатели мигом отошли на второй план.

— Действительно? — Рэндон вздрогнул, потом медленно откинулся на спинку глубокого кресла. — А почему вы пришли к такому заключению?

Я поднял брови, не говоря ни слова, и на его лице возникла полуулыбка.

— Да, конечно, — суховато согласился он. — Идиотский вопрос.

Шокк откашлялся.

— Каландра Мара, сказали вы? Это второе имя — своего рода отличительный признак Смотрителей?

— Несколько унизительно, ведь вы это подумали, не так ли? — поправил я. — Но разве это имеет какое-то значение?

— Ну… — Он взглянул на Рэндона. — Ведь это общее правило, Бенедар, что профессионал-маг, назовем его так, без труда может расшифровать фокусы другого кудесника, и лишь потому, что знает, как делается большинство этих фокусов.

— Мое умение наблюдать — не фокусы, — отрезал я. — Во всяком случае, не в том смысле, который обычно вкладывается в это слово. Здесь главную роль играет натренированная с детства способность действительно видеть Божественную Вселенную.

— Мы это понимаем, — вмешался Рэндон, почувствовав свою полную несостоятельность в области религии. — Мне кажется, Шокк имел в виду, что Смотритель, если он понял, что именно вы ищете, сумеет запутать вас. Скрыть какие-то характерные признаки, сигналы, следы, или даже, если нужно, и отвлечь вас, запугать…

— Я понимаю. Не думаю, чтобы ей удалось совсем узе меня запутать, но полагаю, что теоретически это вполне осуществимо. Стало быть, позвольте мне во всем разобраться. Если она действительно лжёт, то чего хочет добиться этим?

— Быть может, отсрочки в исполнении приговора, — предположил Шокк. — Убрав с экрана колонки цифр, он колдовал клавишами.

Рэндон отрицательно покачал головой.

— Вряд ли такая игра стоит свеч. Самое большее, на что она может надеяться, это дополнительных несколько недель жизни.

Шокк уставился на экран компьютера.

— Вот нужные нам данные, — сказал он. — Гм. Она обвиняется в том, что бросила бомбу в уличную толпу из окна Внешней штаб-квартиры «Мелгард Индастриз». Есть свидетели… Задержана при попытке покинуть здание.

Я задумчиво покусал губу.

— Нет ли каких-нибудь смягчающих обстоятельств?

Он изумленно уставился на меня.

— Смягчающих обстоятельств, когда речь идет о взрыве бомбы?

Впрочем, и мне самому ничего в голову не приходило.

— А если это ошибка? — спросил я. — Каким образом ей удалось проникнуть в здание, принадлежащее «Мелгард Индастриз», позвольте поинтересоваться?

— Она входила в число сотрудников, — пояснил Шокк, снова обратившись к дисплею. — Она работала в течение двух месяцев, предшествовавших преступлению, в отделе приема посетителей.

— Как нельзя лучше подходит для Смотрителя, — ухмыльнулся Рэндон. Подумав с минуту, он спросил: — А что известно из протокола самого судебного процесса?

— Сейчас… — Шокк просмотрел на экране еще несколько страниц. — Из того, чем мы располагаем, всё выглядит донельзя тривиально.

— Неужели ничего экстраординарного? Ничего такого, что могло бы указать на какие-либо психические нарушения или что-нибудь в этом роде?

— Нет, сэр. Обычный процесс, каких десятки, с правом повторного обжалования.

Рэндон снова взглянул на меня и покачал головой.

— Простите, Бенедар, но если «Мелгард индастриз» не пожелал вложить в этот процесс свои деньги или попытаться каким-то образом повлиять на его исход, они наверняка уверены в ее виновности.

— Или же, в крайнем случае, убеждены в том, что она из тех, от кого они желают избавиться, — не без сарказма добавил я.

Рэндон посмотрел на меня жёстким взглядом.

— Я не могу допустить возможность предвзятого подхода к подсудимым на Патри и в колониях, — ровным голосом произнес он, — и не склонен прислушиваться к обвинениям, не проверив все как следует.

Что же, в большинстве случаев это довольно обоснованная осторожность. Но здесь, на его собственном корабле, в капитанской рубке, это было явно слабым аргументом, и он прекрасно понимал.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда рассмотрим эту проблему чисто теоретически. Предположим на минуту, что Каландра была обвинена ложно и что рассматриваемый нами инцидент не является частной изолированной проблемой.